Живу вот.
Я тут подумала... раз уж я так обжилась на дайри, то нужно выставить это и здесь. Хотя бы для того, чтобы он просто тут был, так мне и самой будет комфортней - всегда под рукой отредактированный вариант (хотя редактировала я его уже очень много раз и, наверное, еще буду). Ну и, собственно, маленькая предистория.
Писала эту вещь очень долго, начала лет в 17 (потому некоторые моменты выглядят наивно - но менять их не стала, они нужны для создания нужного настроения) и... да, за пример брала романы Энн Райс. Сознаюсь - именно у нее содрала манеру написания - вернее, то, как подаются события, эдакий аналог вампирской исповеди. Плюс - писалось часто в довольно депрессивном состоянии, потому вышло местами довольно жестоко и мрачно. Впрочем, пожалуй, это - моя самая серьезная вещь, и на нее я потратила немало сил) В общем, можете и не читать, потому что вещь специфичная и чего в ней только не намешано, но "Черный пепел" просто обязан быть тут, хотя бы как единственный полностью дописанный мной роман)
Название - Черный пепел
Автор - Aurellie
Жанр - драма, триллер, мистика
Рейтинг - R, пожалуй
Размер - макси
Статус - закончен, но редактируется
Размещение - запрещаю размещать где-либо
Предупреждение: яойные моменты будут, да. Как и гетные.
О чем: вампир, которому не хватает человеческого общества и который давно смрился с тем, что не может умереть, но отчаянно ищущий собеседника, который его поймет, и человек, для которого загадки из прошлого представляют особый интерес...
Две первые главы
Глава 1
Знакомство
Сейчас мне кажется странным, что было такое время, когда я ничего о нем не знал. И когда это мы успели столь сблизиться, что он стал казаться мне такой неотъемлемой частью моей жизни? Впрочем, ничего удивительного в этом, наверное, нет. Множеством друзей я никогда не мог похвастаться и, наверное, каждый мой друг становился мне слишком близким. Ну, а что тогда говорить о такой личности, как Даниэль… Он с самого начала был для меня больше, чем просто другом. Он ни для кого из своих друзей или знакомых не был просто другом. И он даже не был просто человеком… Но об этом подробнее чуть позже.
Так, для начала мне следует представиться. Зовут меня Мартин Блум, мне 26 лет. Живу я в старинной деревушке Гленнтаун, что в пригороде Лондона. От города тут недалеко, минут сорок езды на машине, зато здесь очень живописно и я бы, скорее, назвал наш городок (впрочем, является он таковым или нет, можно поспорить) Гринтауном, потому что зелени и парков (не заросших травой и сорняками, а вполне ухоженных и добротных) здесь предостаточно. В Гленнтауне находятся коттеджи некоторых весьма состоятельных жителей столицы, поэтому за красотой деревеньки пока следят. Здесь есть несколько приличных магазинов, универмаг, «дышащий на ладан» кинотеатр, парикмахерская, школа, детский сад, больница, дискотека, а также довольно крупный бар, граничащий с кафе, в котором посетителей всегда больше, чем столиков. Но все это не так важно. По крайней мере, для меня. За что я люблю наш городок так это за его архитектуру. Все дома, построенные в Гленнтауне, были старинными (нет, романтично-старинными), даже те, которыми владели богачи. Они просто слегка их перестроили, но, думаю, тоже ценили их именно за это. В Гленнтауне не было ни одного дома, которому было меньше века. А что до того, сколько было самому старому… думаю, этого не знает даже его владелец. И, что важно никакого модерна, никакого металлического хай-тека. Здесь преобладала добротная, сияющая величием готика. Массивная, слегка склоненная к романике, и вечная.
В Гленнтауне я прожил уже больше двух лет. Когда-то моим домом был Лондон, пусть даже Ист-Энд. Я жил у бабушки (мои родители умерли еще в моем детстве) и учился сначала в школе, потом в университете. Учился на юриста. Потом бабушка умерла, я продал квартиру, дабы хоть немного раздобыться деньгами, и приобрел дешевенький домик в Гленнтауне. Моя мать родилась здесь, я помнил ее рассказы из детства, поэтому мой выбор пал именно на эту деревушку. И я понял, что не ошибся. В моем новом доме мне понравилось.
Я благополучно сдал последние экзамены всего два месяца назад, и первый месяц только и делал, что бездельничал и наслаждался полным покоем и свободой. Время от времени навещал Джеймса, моего нового друга, который работал в местном баре, называвшемся «Черной розой». Мы вместе пили коктейли и пиво, смеялись над старыми анекдотами или подыскивали тех, с кем можно было бы пофлиртовать. Обычно это были те девчушки, которые приходили в бар в первый раз, но таковых было мало, а всех постоянных клиентов Джеймс знал в лицо. У него была поразительная память на лица.
Но потом я понял, что долго так жить я не смогу. Мне нужны были деньги, ведь теперь я не получал даже стипендию. Меня готовы были взять на работу преподавателем права в частный колледж на окраине Лондона как раз недалеко от Гленнтауна, но для этого мне предстояло написать и защитить серьезную диссертацию по своему предмету. На это мне давалось четыре месяца, но работа должна была быть поистине фундаментальной. Я еще не решился, отважусь ли я на такое. Наверное, все же придется, ведь деньги мне нужны. А пока я жил на те крохи, что остались от продажи дома в столице. Но их уже оставалось катастрофически мало. На четыре месяца при скромной жизни должно было хватить. Но никак не дольше.
Теперь, когда вы знакомы с той ситуацией, в которой я оказался в самом начале этой истории, мне следует немного рассказать о самом себе. Имя мое вы уже знаете. Внешность у меня вполне приличная, я могу назвать себя симпатичным парнем. Я высокий, стройный, с прекрасной фигурой, пусть не мускулистой, но все же не слишком худощавой и уж тем более не полной. У меня слегка вытянутый овал лица, короткие черные волосы и холодноватые, как мне говорили, зимние голубые глаза.
По своей натуре я удивительным образом сочетаю в себе черты романтика и прагматика. Уверяю вас, это возможно. Когда я сижу в тесной душной аудитории и готовлю речь для экзамена, когда я изучаю свой довольно сухой предмет, когда я пишу нудные рефераты, диссертации и тому подобное, я становлюсь самым настоящим прагматиком. В подобных условиях другого выбора нет, и со своей ролью я справляюсь успешно. Но в иных условиях во мне, пожалуй, все же больше от романтика. Я никогда не отличался крепким, стальным характером, хоть размазней меня тоже вряд ли кто назовет. Но почему я причисляю себя к романтикам? Мне гораздо больше нравится бродить вечерами по освещенным лондонским улицам (сейчас я, увы, лишен такого удовольствия), или же гулять по ставшему мне родным городку Гленнтауну, заглядывать во все старые, заброшенные строения, просто любоваться старинной архитектурой. В нашей деревне, кроме перечисленных мной «светских» мест, есть еще и старая, полуразрушенная библиотека, а также не менее старинный храм. Я несколько раз ходил в него, мне очень понравились его витражные окна с изображением Страшного суда и ликованием ангелов после воскрешения Иисуса. Местный священник, отец Марк, с которым я успел немного поговорить, не без гордости в голосе сообщил мне, что храму уже около восьми сотен лет. Я был весьма заинтересован, поэтому пообещал прийти еще. А священник ответил, что с удовольствием со мной еще поговорит, но только мне следует побольше времени уделять не архитектуре, а вере. Я только снисходительно улыбнулся. Наверное, вы и так уже поняли, что я был атеистом.
Так, в те дни, когда все это только началось, я, наверное, был похож на Чарльза Декстера Варда из одноименной повести Лавкрафта. Я был таким же, как и он, любителем истории и красивой архитектуры, тоже в самом начале. И то, что со мной случилось после… Оно меня тоже изменило, и я не думаю, что моя судьба была лучше, чем у него. Разве только то, что я остался жив.
Что до моих родных и близких, так их почти не было. Я знал, что в Вест-Энде живет моя родная тетя, но я редко с ней встречался. Она всегда была «слишком занята». В центре у меня также был троюродный брат, но с ним мы виделись не чаще. Поэтому я считал, что родных у меня больше нет. Друзья… Они, конечно, были. Куда же без друзей. Но их было мало. С большинством из них я расстался еще в университете. В Лондоне у меня была пара-тройка знакомых, на которых я мог спокойно положиться. В Гленнтауне я неплохо общался с Джеймсом Лантом, барменом, о котором я уже упоминал, а также успел познакомиться со своими соседями - двумя сестрами Элизабет и Эми Мейер. Милые золотоволосые сестрички не раз шутили со мной, угощали своими пирогами, и, думаю, уже положили на меня глаз. Я даже думал, не приударить ли мне за одной из них. Но я не успел обдумать как следует эту мысль. Начались другие, намного более важные события.
Итак, я собирался вот-вот взяться за диссертацию. Я уже даже выбрал тему из предложенных, но опять-таки, никак не решался к ней приступить. Вместо этого я, как и раньше, часто гулял по деревне. Она оказалась больше, чем я думал, теперь я понимал тех, кто называл ее маленьким городком. В тот день я прихватил с собой фотоаппарат, решив заснять те места, которые мне нравились больше всего.
Начать я решил с собственного дома. Он мне нравился, хотя по сравнению со многими здешними домами казался слишком маленьким и скромным. Зато дом был с небольшим балконом и мансардой, а комнаты были просторными и с высокими потолками - именно то, что я люблю. Да и достался он мне за сравнительно невысокую цену. По сравнению с тем домом, в котором жила моя покойная бабушка.
Сделав пару снимков, я решил сфотографировать библиотеку. Она находилась на соседней улице. Именно туда я отправился. Это было чудесное массивное здание, хотя уже без готической утонченности. Но это могло значить, что построено оно было раньше остальных зданий, что просто не могло оставить меня равнодушным.
После библиотеки я принялся бесцельно бродить по улицам, фотографируя все более-менее красивые домики, которые мне попадались. Я дошел до самой окраины городка, где даже сфотографировал один маленький крестьянский домик, потому что прямо за ним так красиво заходило солнце. И только тогда я вспомнил, что так и не побывал возле столь полюбившегося мне храма. Надо же, какое упущение! Я так мечтал заснять эти великолепные витражи, и стрельчатые передние окна, и высокую арочную дверь, и богато украшенный неф!
И я поспешил к храму. Пока солнце окончательно не село и наступающий вечер не испортил мне будущие снимки.
Успел я вовремя. Солнце только чуть-чуть ниже опустилось к горизонту, и храм теперь был залит ярким розовато-оранжевым светом, который бывает только на закате. Потрясающе красиво. Я вынул из сумки фотоаппарат и приготовился фотографировать. Я стоял как раз напротив главного входа, немного отойдя в сторону, чтобы захватить в кадр все здание. Сделать успел я два или три снимка, когда вдруг заметил одинокую фигуру, медленно бредущую по дороге к главной двери. Это был какой-то мужчина, среднего роста, закутанный в темный плащ. При этом капюшон закрывал даже его лицо. Я сначала не обратил на него особого внимания. Очевидно, обычный верующий, католик. Пришел на вечернюю молитву.
Он вошел в храм, а вслед за ним вошел и я. Теперь мне хотелось сделать несколько фотографий витражных окон изнутри. И я очень надеялся, что отец Марк не станет мне мешать и докучать своей верой.
При входе в храм следовало причаститься. Здесь у самого входа в центральный зал стояла чаша со святой водой, в которой следовало обмакнуть пальцы и сотворить крестное знамя. Я всегда следовал этому правилу, так как уважал традиции и хотел, чтобы меня уважал священник. Хотя самому ритуалу никогда не предавал особого значения. Но то, что случилось в этот раз… Впрочем, обо всем по порядку.
Как я уже говорил, впереди меня шел незнакомец в капюшоне. Я лениво следил за его действиями. У чаши с водой он остановился, как и полагается, и вдруг до меня донесся его приглушенный смешок. Что, тоже атеист? Возможно. Но то, что последовало дальше, меня совсем сбило с толку. Он окунул два пальца в воду, но крестного знамени так и не совершил. Вместо этого он прочертил в воздухе какой-то другой символ, и только спустя несколько секунд до меня дошло, что это был крест наоборот. Я удивленно поднял брови. Сатанист, что ли? По-моему, это даже глупее, чем быть верным католиком. Впрочем, у каждого свои взгляды. Да и какое мне до этого дело?
Я подошел к чаше и тоже опустил в нее пальцы, когда вдруг заметил, что вода в ней не прозрачная, как обычно, а ярко-красная. Кровь! Я застыл, как вкопанный. Что это еще за бред? Но ошибиться было невозможно. Вода в чаше стала кровью! Я посмотрел на свою руку. Густые алые капли стекали по моей ладони, оставляя кровавый след. Я резко встряхнул рукой, словно пытаясь сбросить с себя эту мерзость, а потом мой взгляд упал на чашу. Вода снова стала чистой и прозрачной. Конечно, какой же ей еще быть? И пальцы мои оказались чистыми, когда я снова поднес их к глазам. Никакой крови. Что же тогда это было? Галлюцинация? Я почувствовал слабый холодок, прошедший по спине. Ну нет, это уже слишком. Я показался сам себе идиотом, который начинает бредить и видеть всякие небылицы. Я машинально перекрестился и поскорее вошел в храм, предпочтя поскорее забыть о случившемся, посчитав его плодом своего чересчур разыгравшегося воображения.
Меня поприветствовал отец Марк. Он вспомнил меня, даже назвал по имени. Это был симпатичный на вид мужчина лет сорока-сорока пяти, с темными волосами и с небольшой острой бородкой. К счастью, он позволил мне сделать несколько снимков, хотя в зале было еще около пяти посетителей. Но они мне не мешали.
Я быстро отснял все окна. Сюжеты на цветном стекле были незамысловатыми: Иисус со своими учениками, Страшный суд, воскрешение Христа, еще несколько святых, ангелы. Я сфотографировал все окна. Сфотографировал и неф, и некоторые иконы. Потом опустился на скамейку. Я решил немного посидеть здесь, отдохнуть, рассмотреть получше и храм, и собравшихся в нем гленнтаунцев.
И, конечно, взгляд мой в первую очередь упал на незнакомца в плаще. Он так и не снял капюшон. Кто он, интересно? Я вдруг почувствовал легкий и совершенно непонятный мне холодок, словно по спине прошелся ветерок. И снова вспомнил кровь в чаше, кровь на своих пальцах. В тот момент я вдруг подумал, что все это мне отнюдь не привиделось. Откуда появились эти мысли? Я не знаю.
И все же я никак не мог отвести взгляда от незнакомца. Я понимал, что это неприлично сидеть и пялиться на человека в упор, да еще и в храме, но ничего не мог с собой поделать. Он буквально притягивал к себе мой взгляд. Мне самому это казалось странным. Но мне очень хотелось увидеть его лицо. А он все не снимал своего капюшона.
Так я просидел, наверное, минут пятнадцать, а на улице к тому времени почти полностью стемнело. Незнакомец так и не снял капюшона. А я все продолжал потихоньку за ним следить. Не знаю, почему, но он притягивал мое внимание. И за это время я успел сделать несколько выводов. Он был местным жителем. Я сам видел, как он поздоровался с проходившей мимо него молодой девушкой. Он не был рьяным верующим. Может, даже вообще не верил в Бога. Он не молился со всеми, как и я. И, похоже, его тоже интересовали витражные окна. Я видел, как он их рассматривал. Еще один ценитель архитектуры и красоты? Возможно. Хотя большую часть времени он просидел неподвижно, глядя прямо перед собой, слегка опустив глаза. На секунду мне показалось, что он грустит. Или просто о чем-то задумался. Я и сам не заметил, как красоты местного храма перестали меня интересовать и как я полностью переключился на таинственного незнакомца в плаще. Чудом было то, что он не замечал, что я за ним наблюдаю.
Священник все это время читал проповедь. Что-то о дьявольских кознях, о том, что всем нам будет послано искушение и как важно с этим искушением бороться. Я слушал его вполуха. Он меня не интересовал. Прошли первые пятнадцать минут, а я все сидел на месте, хотя и понимал, что это глупо. На улице совсем стемнело, а рассказ священника все продолжался, а я все сидел на месте, удивленный собственным поведением.
Но вот его проповедь закончилась, и настало время каждому из собравшихся подойти к священнику и получить благословение. В это время незнакомец в плаще неожиданно вскочил со своего места и пошел к двери, а я, совсем не подумав, машинально поднялся вслед за ним. Только выходя из храма, я понял, как глупо себя повел. Я хотел было вернуться, но вовремя передумал. Это было бы еще глупее. К тому же я и без того задержался вдвое дольше, чем рассчитывал. И я последовал за мужчиной в плаще. Мы уже вышли на улицу, и он шел всего в пяти-шести метрах от меня. Я замедлил шаг, чтобы отстать от него и чтобы он ничего не заподозрил, но было уже поздно. Внезапно он оглянулся и я впервые встретился с ним взглядом.
Лица его я так и не увидел. Вернее, я увидел только его очертание, но я не смог бы его узнать, если бы еще когда-нибудь встретил. Мне показалось, что он криво усмехнулся, а потом его глаза вдруг неестественно блеснули красноватым огнем, словно два маленьких факела, и он резко отвернулся. При этом мне показалось, что его взгляд проник мне в самую душу. Я, совершенно ошарашенный этим новым трюком, последовал было за ним, решив во что бы то ни стало догнать его и спросить, кто он такой. Он тем временем вышел на соседнюю улицу, а когда туда же завернул я и, перейдя к тому времени на бег, то понял, что остался один. Потому что незнакомец куда-то исчез. Я совсем опешил, попытался было понять, куда это он исчез, но потом понял, что исчезать было решительно некуда. В самом деле, здесь не было даже двориков, в которых он мог бы скрыться. Только голая и очень высокая стена, по которой он уж точно не смог бы забраться. Но и впереди, где дорога была ярко освещена фонарями, его тоже не было! А он ведь опередил меня не больше, чем на пять-семь секунд! Куда он мог исчезнуть за такой промежуток времени?
Я постоял на месте минуту-две, собираясь с мыслями и пытаясь хоть как-то себе это объяснить, но, потерпев поражение, повернулся и, все еще не приходя полностью в себя, заковылял к себе домой. При этом я чувствовал себя последним дураком. Потому что никак, при всем своем желании не мог объяснить случившееся.
В ту ночь мне не удавалось заснуть до тех пор, пока старинные часы на первом этаже в гостиной не пробили два часа. Потом, очевидно, я все же заснул, но всю оставшуюся ночь сон мой был очень тревожным и я то и дело просыпался. Мне снились кошмары. Какие-то жуткие чудища с окровавленными руками и огненными глазами. Поэтому неудивительно, что утром я проснулся отнюдь не свежим и отдохнувшим, а наоборот, уставшим и подавленным.
Впрочем, как раз утром моему смятению пришел конец. Когда я проснулся и увидел бьющий в окно яркий солнечный свет, все вчерашние приключения показались мне донельзя глупыми и не имеющими значения. «Кто-то подшутил над тобой, а ты повелся, - думал я, - что за идиотские мысли! Кровь вместо святой воды. Огненные глаза. Исчезающие незнакомцы. Все это бред собачий, всего лишь плод твоего воображения или чьей-то глупой шутки. И нечего забивать себе голову такими глупостями».
Поэтому день этот я провел самым обычным образом. Днем поболтал с очаровательной златокудрой соседкой Эми, которая принесла мне на пробу испеченные ею блинчики. Я пригласил ее в дом, и мы вместе попили чаю. Интересно, приревнует ли ее ко мне Элизабет, ее сестричка? Впрочем, она, как мне показалось, была немножко похолоднее. Может, потому, что именно она была старшей. Но Эми… Эми была прелестной.
А ближе к вечеру я решил навестить своего друга Джеймса, о котором я уже говорил, и с этой целью отправился в бар «Черная роза». Я уже и думать забыл о вчерашнем происшествии. Оно казалось мне сказкой и выдумкой.
«Черная роза» могла по праву называться приличным и «качественным» кафе. Здесь почти не бывало пьяных драк, малолеткам не продавались спиртные напитки и сигареты, сюда не заглядывали торговцы наркотиками. И здесь было довольно мило. Чистые столики, приятный мягкий полумрак, премилые улыбчивые официантки в мини-юбках и приглушенная музыка, льющаяся из встроенных в стену динамиков.
Джеймс Лант как нельзя лучше соответствовал этому месту. Он проработал здесь уже больше четырех лет, поэтому знал в лицо всех постоянных посетителей и большинство жителей Гленнтауна. Сам он был довольно приятным молодым человеком двадцати восьми лет, среднего роста, средней комплекции, с короткими темными волосами и постоянной легкой небритостью. Он обладал хорошим чувством юмора и был довольно открытым человеком, хотя и производил иногда впечатление высокомерного и переборчивого умника, который любит острить по поводу и без. Он умел быть парнем для всех сразу и ни для кого в отдельности, хотя я и понимал, что это всего лишь одна из его многочисленных масок. В общем, Джеймс был именно таким, каким и следует быть бармену в подобном заведении. И мне он нравился.
Он сразу заметил меня, когда я вошел в бар. Мы обменялись приветливыми улыбками, и я подошел к стойке.
- Давно вас не было, господин юрист, - сказал он мне вместо приветствия, протирая салфеткой бокал.
- Увы, Джейми, иногда даже я бываю занят, хоть я и не работаю. Ты же знаешь, мне еще нужно писать научную работу.
- Только не говори, что ты уже за нее взялся, - он послал мне одну из своих самых едких улыбочек, - ни за что не поверю.
- Зато я почти сумел выбрать тему.
- Похвально. Что будешь пить?
- Плесни-ка мне немного виски, - попросил я, и он принялся выполнять мою просьбу, а я тем временем лениво обвел взглядом зал, пытаясь отыскать какую-нибудь одинокую симпатичную особу, с которой можно было бы завести недолговременное знакомство.
Девушек в зале почти не было, а те, которые были, кокетничали со своими парнями, так что на веселую и приятную ночку можно было не рассчитывать. Я продолжал обводить взглядом зал, когда вдруг увидел за дальним столиком в самом углу… вчерашнего незнакомца. Меня словно током прошибло, и я опять уставился на него в упор. За весь сегодняшний день мне почти удалось убедить себя в том, что мои вчерашние приключения - не больше, чем разыгравшаяся фантазия, я даже подумывал о том, что и незнакомец мне почудился или что это был обычный давным-давно знакомый мне житель Гленнтауна, которого я просто не узнал в его длинном плаще. Но теперь он сидел прямо напротив меня, все так же скрывая под капюшоном лицо. И не жарко же ему, ведь на улице август!
- Э-эй, дружок, на что это ты так уставился? - донесся до меня шутливый и, как всегда, немного легкомысленный голосок Джеймса. - Вот твой виски, или ты передумал? Может, налить тебе молока?
Я с трудом сглотнул и заставил себя отвести взгляд и повернуться к другу. Только взглянув мне в лицо, он понял, что со мной что-то не так. Он тоже сразу посерьезнел.
- В чем дело, Мартин?
- Скажи мне, ты знаешь вон того человека в плаще? - я понизил голос до едва слышного шепота, словно опасаясь, что тот меня услышит. - Посмотри, вон он, сидит в углу.
- Который? Ах, этот? - он нахмурился. - Да, довольно странный тип. Он иногда приходит сюда. И всегда в этом плаще. Но имени я его не знаю. А что?
- Вчера он… в храме… отколол одну шуточку… я пытался его догнать, а он исчез…
- Эй, о чем это ты? Ану-ка, давай обо всем по порядку!
И я тихим, срывающимся голосом поведал моему другу случившуюся вчера со мной историю. И если до этих пор она казалась мне почти выдумкой, то теперь, когда я ее озвучил и когда рядом находился тот самый незнакомец, она снова показалась мне зловещей и жуткой. Когда я закончил, Джеймс даже присвистнул.
- Ого! Мартин, скажи мне, а сколько ты выпил перед тем, как пойти в храм? Это, случаем, был не абсент?
- Я говорю серьезно, - мрачно ответил я, буравя его взглядом.
- Ну, тогда этот тип - Дракула, - пожал он плечами, - помнишь, как там в фильме Копполы…
- Джеймс, черт тебя возьми, я и без тебя чувствую себя полным идиотом! - не выдержал я. - Поэтому давай обойдемся без твоих идиотских подколов!
- Чего это ты так завелся? А какого ответа ты от меня ожидал? Ты же сам говоришь, что ты думал, будто тебе это все привиделось. Скорее всего, так и было.
- Да. Может быть, ты и прав. Но, может быть, и нет. Я сам не знаю. И он почему-то меня пугает.
- Да успокойся, что ты так напрягся? Да, здесь хватает странных типов, поверь мне на слово. Уж я-то знаю. И по сравнению с тем, что приходится порой выносить мне, этот парень еще вполне нормален. По крайней мере, он никогда не напивается до беспамятства и не буянит. А то, что он странно себя ведет… скажи мне, Мартин, а кто из нас порой не ведет себя странно?
Я ничего не ответил. Но я понял, что Джеймс не поверил ни единому моему слову. И я его за это не винил. Случившееся вчера и впрямь напоминало бред сумасшедшего. Если бы Джеймс рассказал мне нечто подобное, я тоже вряд ли бы ему поверил. Поэтому я решил не обращать внимание на незнакомца. Правда, сделать это оказалось невозможным. Я то и дело бросал косые взгляды на сидевшего в углу парня в плаще. Мы с Джеймсом, как обычно, заговорили на мирские темы, он рассказал мне какую-то историю, которая произошла с одним его дружком, но я только под конец понял, что совсем его не слушаю. И все это время я чувствовал себя напряженным, как сжатая пружина. Я обратил внимание, что незнакомец заказал себе вино, всего один бокал. Красное вино… я видел, как он его пил. Я даже смог разглядеть его подбородок и губы. К счастью, он сидел вполоборота ко мне, поэтому не мог понять, что я его разглядываю. Похоже, он был немного моложе, чем я думал сначала. Потому что изначально незнакомец казался мне стариком. Ну еще бы, какой молодой человек стал бы носить такой дурацкий плащ?
- Мартин, ау, ты что, совсем меня не слушаешь? Я спросил, что ты думаешь насчет всего этого? - вывел меня из полутранса насмешливый и слегка раздраженный голос Джеймса.
Я повернулся к нему и понял, что действительно пропустил мимо ушей все, что он говорил. И он, очевидно, догадался об этом по моему лицу.
- Да, ты, похоже, сегодня слегка недоспал ночью. Что с тобой? Отчего ты такой рассеянный? Засмотрелся на того типа в плаще? Что тебе до него? Ну странный, да, и что с этого?
Я густо покраснел, когда услышал это. Потому что Джеймс говорил очень громко, и мне показалось, что незнакомец его услышал. Мне захотелось сквозь землю провалиться. И я уже готов был разозлиться на Джеймса. Когда он раздражался, то становился совершенно невыносимым. Но он почти сразу поспешил извиниться.
- Прости меня. Но ты порой меня раздражаешь, когда ведешь себя подобным образом. Не очень приятно, когда я разговариваю с пустым местом.
- Да, понимаю, - я глубоко вздохнул и дал себе слово больше не поворачиваться в ту сторону, где сидел незнакомец. Даже больше - забыть о нем и больше не вспоминать.
- Знаешь, думаю, тебе будет лучше, если ты сейчас допьешь свой виски, который, кажется, на пользу тебе явно не пошел, и отправишься к себе домой. Поспишь, отдохнешь. А завтра мы увидимся. Хорошо? Давай. Можешь не платить, выпивка была за мой счет.
Я не стал возражать, потому что оставаться мне в самом деле не хотелось. Я опять почувствовал себя последним дураком, и мне отчаянно захотелось отсюда смыться. Кроме того, «тип в плаще», как выразился Джеймс, стал меня немного смущать и пугать.
Попрощавшись со своим другом, я направился к выходу. При этом я как бы невзначай бросил взгляд в тот угол, где сидел незнакомец. И удивился еще больше, когда понял, что за столиком больше никого не было.
По моей коже снова пробежал легкий холодок. Мне даже захотелось вернуться к Джеймсу с его спасительным неверием в мои рассказы. Но я предпочел не обращать на это внимание. А в душу уже закрались нехорошие предчувствия. Я даже сам удивился. Почему это вдруг я стал таким мнительным, таким суеверным? Меня уже самого начала раздражать эта история. И я вдруг пожалел, что в баре не подошел к этому типу и не познакомился с ним. Да, именно так и надо было сделать. Плевать, что он обо мне мог подумать. Зато он снял бы свой капюшон, мы бы смогли поговорить. Я убедился бы, черт возьми, что он - самый обыкновенный человек, а не какой-нибудь полумонстр, каким его рисовало мое воображение.
Но когда я уже шел по темной ночной улице, я заметил немного впереди легкую мужскую фигуру, с ног до головы закутанную в плащ. Он шел в том же направлении, что и я. Мне это показалось странным, ведь всего секунду назад дорога была полностью пустынной. На улице было уже около десяти, а жители нашего городка в это время редко выходят из дома. Но незнакомец шел, и шел по направлению к моей улице! Я почти решился догнать его и заговорить, например, спросить дорогу или еще что-нибудь в этом роде, когда он свернул в сторону. Всего секунду я колебался, а потом словно какая-то сила потянула меня за ним. Меня это совершенно поразило, ведь следить за незнакомцем я не собирался. Почему же тогда я иду вслед за ним? Я уже собрался было повернуть обратно, но не смог. Словно кто-то вел меня вперед, только вперед. И ноги несли меня сами.
Мы уже прошли центральные освещенные фонарями улицы, и теперь брели по темному закоулку, где я и потерял его из виду. Но я по-прежнему шел. Меня словно вели на невидимой нити, и я не смог бы потеряться, даже если бы захотел.
В конце этой улочки стоял старый и очень массивный дом. Намного больше моего. И намного, очевидно, старее. У его ворот горела лампа, и я смог рассмотреть сам дом довольно неплохо. В иных обстоятельствах он мне, пожалуй, даже понравился бы, но сейчас я испытал сильное чувство страха. Домов поблизости больше не было. Возможно, это была самая окраина городка, ведь он был такой маленький, всего несколько улиц. Зачем меня сюда привели?
Ответ я получил уже в следующую секунду. Из темноты внезапно выскочил незнакомец, я даже успел заметить, как блеснула в лунном свете внутренняя отделка его плаща. Он молниеносно схватил меня за плечи, так, что я не успел даже отреагировать на это, и с невероятной силой толкнул к ближайшей стене. Я больно ударился головой о камень и едва не потерял сознание. На несколько секунд у меня в глазах потемнело, но когда я пришел в себя, незнакомец навис надо мной, плотно придавив меня к стене. Только тут я заметил, что на нем больше нет капюшона. Я даже рассмотрел в лунном свете часть его лица. Похоже, он был почти моего возраста или даже немного моложе! Овал его лица был очень гладким и нежным. Откуда же такая сила у столь юного создания?..
- Такой молодой, красивый и к тому же любопытный, - проговорил он низким грудным и излишне выразительным голосом, - как раз то, что надо. Да… ты просто идеален.
- Кто ты? Что тебе от меня надо? - спросил я, не скрыв в голосе паники и страха.
Он придвинулся ко мне еще ближе, так, что его объятия можно было бы назвать почти эротическими, если бы он так крепко на меня не давил, рискуя переломать мне кости. Я не мог даже пошевелиться.
- Кто я? - он внезапно рассмеялся, и хохот его показался мне совершенно нечеловеческим, потому что голос его был таким низким, а его тон… думаю, им не погнушался бы хохотать и сам дьявол. Но даже не это меня поразило больше всего. Когда он смеялся, я заметил, что его клыки чрезвычайно удлинены, совсем как у собак или волков. Но я еще отказывался верить. - Кто я? А ты сам не догадался? М-м-м… не будет ли слишком театрально, если я скажу, что я - самый худший кошмар в твоей жизни?
Он с интересом смотрел на меня. Он ждал моей реакции. Забавлялся.
- Что тебе от меня надо? - повторил я свой второй вопрос. И паники в моем голосе на этот раз было вдвое больше.
- О, это уже другое дело, - он снова улыбнулся, и я заметил, как заблестели его глаза. Он перестал давить на меня, но вместо этого прижался ко мне еще плотнее, всем телом, и склонил голову мне на шею так, что его волосы заскользили по моей щеке, - сейчас я тебе покажу.
Он лизнул меня в шею. Прижался к ней губами, словно собирался просто поцеловать. А в следующую секунду мою кожу пронзили два очень острых зуба. Боль была мгновенной, но показалась мне очень мучительной, я словно ощутил ее всем своим телом. А потом я почувствовал, как он вытягивает из меня кровь. Сначала я испытал шок, но потом… мое беспокойство словно куда-то исчезло. Было так тихо, и тишина эта меня оглушала. Я чувствовал только, как кровь покидает мое тело, как его зубы все глубже проникают в рану, и внезапно почувствовал нечто неожиданное. Я ощутил некое единение с этим парнем, словно мы с ним стали одним целым. Его мысли проникли мне в голову, и я услышал его голос, который просил меня расслабиться и довериться ему. Я полностью обмяк в его руках, а он только плотнее прижался ко мне и вонзил в меня зубы еще глубже. Но боль уже была не мучительной. Она доставляла мне удовольствие… Чувство это было таким необычным, таким поразительным, я сказал бы даже, оглушающим, что я и не думал о том, чтобы вырваться. Я словно был парализован, но мне это нравилось, потому что удовольствие с каждым моментом все нарастало. Даже моя слабость была приятной. А он продолжал вытягивать из меня кровь.
А потом я перестал вообще что-то испытывать, кроме этого чувства. Меня поглотила слабость, я едва слышно застонал, понимая, что теряю сознание. Нет, не так. Я умирал. Потому что слабость была слишком сильной, она полностью мною завладела.
Я еще почувствовал, как он разжал зубы и слегка отстранился от меня, заглядывая мне в лицо. Любовался моей смертью? А у меня не было сил даже разозлиться на него. Я вообще ничего больше не испытывал, кроме этой всепоглощающей усталости. Незнакомец опустил меня на землю. Не бросил, а осторожно и бережно положил. Кажется, он еще что-то сказал мне, но я его уже не услышал. И почти сразу провалился в небытие.
Глава 2
Трагедия ночью
Даже сейчас я удивляюсь, почему я выжил. Потому что слабость была такой сильной. Хотя может быть и так, что мне только казалось, что я нахожусь при смерти. Во всяком случае, когда я терял сознание, я уже не надеялся, что когда-нибудь снова очнусь и приду в себя. Поэтому очень удивился, когда это произошло.
Первым, что я ощутил, была жажда. Мне очень сильно хотелось пить, и, должно быть, поэтому я проснулся. Я открыл глаза, совершенно не понимая, что со мной произошло и где я нахожусь. Увидел над собой потолок в голубой и сиреневый цветочек. Это не моя комната. У меня потолки не такие.
Я осторожно повернул голову, словно опасаясь, что от этого движения жажда станет еще сильнее. Впрочем, так и произошло. И к тому же жутко закололо в висках. Я зажмурился, но все же успел разглядеть, что в комнате я не один.
- Смотри, он приходит в себя, - раздался тихий и обеспокоенный женский голосок.
К моему ложу приблизились две девушки, и я рискнул повернуть к ним голову, чтобы получше разглядеть. Боль в висках была просто жуткой. Но я все же заметил, что девушки эти мне знакомы. Мягкие, округлые черты лица, пухлые губки, большие глаза и одинаковые вьющиеся мелкими тугими кольцами золотистые волосы. Это были мои очаровательные соседки.
- Да, да, подойди к нему, - сказала одна из них.
Я напряг все свои голосовые связки, но все равно то, что мне удалось исторгнуть из своего горла, можно было лишь с большой натяжкой назвать человеческим голосом.
- Пить, - прохрипел я, и на этот жуткий хрип ушла вся моя сила, которой я в тот момент располагал.
- Воды, Эми. Дай ему воды, - велела старшая сестра, и младшая засуетилась, плеснула в стакан минералки и протянула его мне. Поднять мне удалось только голову и верхнюю часть тела. Но я все равно вцепился в стакан мертвой хваткой и не вернул его обратно, пока не осушил полностью.
- Еще, - теперь мой хрип уже чуть больше походил на нормальный голос.
Эми снова наполнила стакан. Его я тоже выпил залпом и только после этого почувствовал, как жажда начала медленно отступать.
- Мистер Блум, - обратилась ко мне Элизабет, остановившись у изголовья кровати и посмотрев на меня, - скажите, как вы себя чувствуете?
- Уже лучше, - ответил я, почти полностью удовлетворенный своим голосом. Но это было все, на что я оказался способен. Потому что минуту спустя я опять погрузился в небытие.
Когда я в следующий раз проснулся, в комнате было темно. Я больше не испытывал ни жажды, ни боли, но в голове была настоящая каша. Я абсолютно ничего не понимал. Ни того, где и почему я находился, ни тем более того, что со мной случилось. Сестры Мейер… ах да, я же видел их. Они дали мне воды. Это я помнил. Значит, я в их доме. Почему? Здесь я уже терялся.
У меня все еще побаливала голова. Уже не сильно, но я чувствовал шишку. Где это я ее набил? А еще у меня саднило ногу. Это еще откуда? Снова темнота.
Но она постепенно рассеивалась. Я чувствовал, что вот-вот все вспомню. Поэтому я лежал не шевелясь, словно опасаясь, что этим я могу прогнать витающие где-то возле меня воспоминания, догадки.
Я чувствовал, что произошло что-то ужасное. Но никак не мог понять, что. Медленно, очень медленно мой мозг просыпался, и я наконец смог припомнить, что же случилось со мной за все эти дни.
Сначала я вспомнил храм. Вспомнил кровь в освященной чаше и на своих пальцах. Да, кровь… и странный незнакомец в мешковатом плаще. Вспомнил его внезапное исчезновение. Потом был поход в «Черную розу», разговор со скептиком Джеймсом, потом я пошел домой… и тут я вспомнил все, что было далее. И то, как на меня напал мой незнакомец, и то, что он со мной сделал. Ну да, голова моя болит потому, что я ударился о стену, когда он меня к ней толкнул. Но то, что последовало за этим… Я очень отчетливо вспомнил и тот момент, когда он прокусил мою кожу и вену, и то, что я испытывал при этом. По моей коже опять пробежали мурашки. И я ощутил самый настоящий ужас. Вампир… вот кем был этот тип. И я едва не погиб в его руках. Но почему же я и в самом деле не умер? И что, черт возьми, мне делать теперь? После того, как я все вспомнил, каша в моей голове стала еще гуще. И я никак не мог понять, как я очутился здесь. Почему за мной ухаживают сестры Мейер? Как я к ним попал?
Я пошевелился и рука моя коснулась чего-то очень мягкого и шелковистого. Секунду спустя я понял, что это волосы. В тот же миг зажегся свет и я разглядел на моей кровати Эми. Она сидела на скамеечке, но ее голова покоилась на моем одеяле. Это она зажгла свет, когда поняла, что я проснулся.
- О, мистер Блум, как вы? - спросила она, сонно сощурившись.
- Нормально, - ответил я, - хотя голова еще немного побаливает.
- Это ничего. Элизабет говорит, ваша шишка совсем не опасна.
- Элизабет?
- Она врач, разве вы не знали? Нет? - удивилась Эми. - Поэтому мы не стали везти вас в больницу. Элизабет сама вас осмотрела. Вы поранились и потеряли много крови, но ваша рана уже зажила. Она не была опасной, но мы вас все равно перевязали.
- Моя рана? - я не представлял себе, о чем она говорит. Ведь у меня не было никакой раны, за исключением укуса на шее.
- Да, - кивнула Эми, - вы сильно повредили ногу чуть выше колена. Как это вы так умудрились?
- Ногу? - теперь я уже ничего не понимал. Я потихоньку ощупал указанное место под одеялом, и обнаружил на своей ноге повязку. Кроме того, нога в этом месте немного побаливала. Но я все еще не понимал, почему и что случилось именно с ногой.
- Впрочем, это уже неважно. Ваша рана, как я говорила, опасности для жизни не представляет. Мы ее дезинфицировали и забинтовали. Но вы потеряли много крови.
- Д-да, - согласился я, и моя рука против воли поднялась к шее. Я ощупал то место, куда вонзились клыки вампира, но не обнаружил никаких ранок. Хотя кожа показалась мне чересчур, болезненно чувствительной, как бывает сразу после заживления раны.
- Ну, хорошо, мистер Блум, если вам уже лучше, то, может, расскажете, что же с вами произошло? А то когда мы с сестрой нашли вас у самых ворот, мы так испугались… На вас, должно быть, напали? Это были грабители, так? Здесь ночью бывает очень опасно, и все благопорядочные граждане уже спят.
- Да, это были грабители, - ухватился я за спасительную соломинку, - это их рук дело. Но скажи мне, Эми, где и как вы меня нашли? У каких ворот?
- Как же, мистер Блум? Вы и этого не помните? Две ночи назад, включая нынешнюю, мы увидели вас в окно. Было уже поздно, около полуночи. Вы лежали у нас во дворе. Вы успели только открыть ворота, а потом, видимо, потеряли сознание. Но позвольте сказать, - тут девушка стыдливо улыбнулась, даже слегка покраснела, - вы правильно сделали, что пришли к нам. Кто еще смог бы вам помочь, как не моя сестра?
- Так она и вправду врач? - спросил я, стараясь сменить тему. Я не мог понять, откуда на моей ноге взялась рана, как я очутился у ворот сестер Мейер, но и Эми этого тоже не знала. Здесь она мне помочь ничем не могла.
- Да, - девушка расплылась в улыбке. Очевидно, она гордилась достижениями своей сестры, - Элизабет окончила университет и уже два года работает в больнице. Начинала она, конечно, медсестрой, но год назад ее повысили. Теперь у нее даже есть свои собственные пациенты.
- Например, я, - тут мне пришлось вздохнуть.
- Не совсем. Если честно, она только осмотрела вас, перевязала, а потом с вами все время сидела я. Элизабет очень занята.
- Что ж, тогда я очень тебе благодарен.
- Спасибо.
- Нет, это тебе спасибо, - теперь уже я улыбнулся, а Эми только смущенно опустила глаза. Какой хорошенькой она была в этот момент! И как ей шло это смущение!
- Я тоже буду врачом, - сообщила мне она, - сейчас я учусь в том же университете в Лондоне. Через год я его закончу.
- Значит, тебе сейчас двадцать лет? - спросил я.
- Двадцать один, - уточнила она. - Но я вас совсем заболтала. Элизабет сказала, что вам необходим отдых. А тут я со своими разговорами. Простите меня, мистер Блум. И поспите еще немного. Сейчас только четыре утра.
- Называй меня, пожалуйста, Мартином, - поправил я ее, - и сама тоже отправляйся в постель. Ты-то сама отдыхала? Со мной уже все в порядке.
- О, спасибо, - она в последний раз улыбнулась и потушила свет, - я так и сделаю. И приятных вам сновидений… Мартин.
- Да. Тебе того же, - ответил я и тоже послал улыбку, но уже в темноту.
Какие бы жуткие вещи со мной не случились, они почему-то мгновенно улетучились из моей головы. Засыпая, я думал не об острых клыках незнакомца, а о милом и нежном голоске чудной девушки и о ее чистых, ничем не замутненных светло-карих глазах.
А утром, едва я только проснулся, как попал под заботу старшей Мейер. Поняв, что мне уже лучше и я почти пришел в себя, она начала заново осматривать меня, попутно задавая вопросы. Элизабет была такой же приятной и заботливой, как и ее сестра, но при этом показалась мне намного строже и категоричней. Ей не хватало мягкости и нежности младшей сестры. Хотя она, как мне показалось, была более хладнокровной и решительной. В хорошем смысле этого слова. Она была именно такой, какой, на мой взгляд должна быть хорошенькая женщина-врач.
И, конечно, она стала спрашивать, что же со мной приключилось. Я сочинил небольшую историю, основываясь на то, что уже успел наговорить Эми, и Элизабет внимательно меня слушала. Когда же она спросила, как я умудрился поранить ногу, я смешался. Этого я еще не придумал. Что самое худшее - я этого и не знал. Может, порезался, когда падал? Но я отчетливо помнил, как вампир осторожно, почти нежно выпустил меня из рук, и я лежал на полу. Но как же потом оказался у ворот сестер Мейер?
К счастью, Элизабет не стала долго мучить меня расспросами. Когда я рассказал ей то, что мог, она поменяла повязку на моей ноге (да, рана была достаточно глубокой и выглядела жутко), после чего позволила мне сходить в туалет, позавтракать, а потом пообещала, что скоро отпустит меня домой. Только сначала я должен еще немного отдохнуть.
- Ты потерял много крови, поэтому ты будешь еще испытывать слабость, - говорила она, - а я не хочу, чтобы ты свалился в обморок в собственной квартире. Кто тебе тогда поможет? Ты ведь живешь один.
Я вынужден был с ней согласиться. Тогда она принесла мне несколько пакетов сока и заставила меня выпить значительную часть содержимого одного из них.
- Ты потерял много крови, - повторила она, - и тебе надо восстановить силы. Тебе нужно много жидкости. Поэтому пей.
И я пил. Она была права - жажду я все еще ощущал. И сколько бы ни пил сока, никак не мог напиться. Потом я опять заснул. Проспал почти до самого вечера, и проснулся как раз к ужину. Разумеется, сестры опять не пустили меня домой. Они накормили меня, еще раз напоили соком, а потом заставили опять улечься в постель.
Мне их опека, как ни странно, доставляла только удовольствие. Мне нравилось, что они так обо мне заботятся, нравилось, что Эми постоянно хлопочет вокруг меня, и я мог в любой момент с ней поговорить. Мне нравилось от них зависеть. Все-таки они по-настоящему обо мне заботились, а мне, признаюсь честно, их забота даже льстила.
Следующий день они по-прежнему поили меня соками. И я стал потихоньку приходить в норму. Я решил, что эта ночь будет последней, когда я ночую у сестер. Как бы мне ни нравилась их нежная забота, злоупотреблять ею мне не хотелось.
За это время у нас с Эми сложились неплохие взаимоотношения. Она была милой, простой и доверчивой девочкой, такой трогательно добродушной, что казалась мне истинным ангелом. Да что там, Эми уже тогда мне нравилась, еще и поэтому мне не хотелось покидать сестер.
Ну а дальше… дальше произошла катастрофа.
Как я уже говорил, я провел у сестер Мейер еще один день. Теперь мне оставалось переспать у них всего одну ночь - и они обещали отпустить меня домой. Я чувствовал себя уже неплохо, благодаря обилию жидкости, которую в меня вливали сестры, я восстановил свои силы, и слабости, головокружения больше не испытывал. Я почти пришел в себя.
Тем вечером мы долго сидели с Эми на кухне. Было уже поздно, а я все еще не хотел отпускать ее спать. Она рассказывала мне о своем детстве, о том, как прошли ее школьные годы, как она гордилась достижениями своей сестры - да, мы много говорили о ее сестре, словно предвидя то, что случилось немного позже.
Было уже около полуночи, когда мы услышали отчаянный и очень громкий женский крик. Мы без труда узнали голос Элизабет. И оба мгновенно вскочили на ноги. Крик повторился, теперь в нем звучали ужас и мольба. У меня кровь в жилах похолодела.
Крик доносился с улицы. Мы оба бросились к окну. И то, что я там увидел, показалось мне самым чудовищным, что я когда-либо наблюдал.
Я увидел Элизабет, одетую в ночную рубашку и развевающийся за спиной халат, бегущую к дому, в за ней гнался… незнакомец в плаще. И в движениях его не было ничего человеческого. Он напоминал демона, который скачет по земле в ликующем, торжествующем танце.
У бедняжки не было шансов. Она споткнулась, запутавшись в своем халате, и демон подхватил ее. Элизабет снова вскрикнула, но этот крик больше напоминал всхлип, он был приглушенным и совсем отчаявшимся, а в следующую секунду демон прижал ее к себе и склонил голову над ее шеей.
- Нет!!! - закричал я и, сам не свой от ужаса и отчаяния, бросился к двери на улицу. На ходу я повалил два столика и, кажется, разбил графин, но все равно я понимал, что не успею вовремя, как бы я ни старался.
Когда я выбежал на улицу, незнакомец все еще пил кровь Элизабет, плотно прижав к себе девушку. На секунду у меня закружилась голова, когда я вспомнил, как точно так же он прижимал к себе и меня, и моя кровь струилась ему в рот. Я невольно пошатнулся, не в силах отвести взгляда от освещенной лунным светом пары. Я вспомнил то наслаждение, которое испытывал, когда он пил мою кровь. А в моей голове словно проскальзывали моменты его жизни, что-то очень древнее, очень трагичное, но от того еще более неотразимое… никакого зла, только боль и отчаяние… и эта мрачновато-величественная красота. Что-то еще…
Но замешательство длилось всего секунду. Я стряхнул с себя наваждение, и ко мне вернулся ужас. А вместе с ним, как ни странно, и какие-то остатки самообладания.
- Убери от нее свои грязные лапы, ты, сукин сын! закричал я и бросился к ним, но, конечно, не успел.
Демон отстранился от девушки и поднял голову. Капюшона он так и не снял, но его глаза опять блеснули огнем, отчего я вдруг малодушно замер. Или это он меня остановил? Я не знаю. Я видел, что девушка умирает, как ее тело обмякло и она теперь напоминала сломанную куклу, но я не мог ничего сделать. Ее голова безвольно откинулась назад, а волосы блестели в лунном свете, такие же белые, как и ее лицо. Да, она умирала… Этот вампир выпил намного больше крови у нее, чем у меня. А я стоял, смотрел на это и не мог сдвинуться с места.
Медленно, почти грациозно он опустил Элизабет на землю, и она не пошевелилась. Но я на нее не смотрел. Я по-прежнему не мог отвести взгляда от горящих глаз незнакомца. Мне вдруг почудилось, что он хочет подойти ко мне и убить, завершить начатое несколькими ночами раньше, но этого не произошло. Отпустив безвольное тело, он сделал шаг назад, после чего огонь в его глазах потух. Он послал мне улыбку, полудружелюбную, полунасмешливую, и, развернувшись, взмахнул полой плаща и… исчез. Просто взял и исчез, скрылся в неизвестном направлении с невероятно высокой скоростью, такой, что ее почти не уловили мои глаза.
Еще секунду длилось мое оцепенение, после чего я опять рванул с места и упал на колени перед телом Элизабет. Конечно, она была мертва. Кожа - белая, как мел, глаза томно прикрыты, а на шее остались две крошечные ранки, на которых еще виднелись две капельки крови. Увидев это, я почувствовал одновременно и ужас, и отчаяние - Элизабет, эта замечательная девушка-врач, которая с такой добротой принялась за мое лечение, была мертва. О Боже, почему она? Почему этот дьявол не забрал мою жизнь вместо нее?
Я чувствовал себя виноватым. И я испытал еще большее отчаяние, когда услышал позади легкие и быстрые шаги Эми. Она бежала ко мне.
- Что с ней, Мартин? - кричала она. - Что случилось? Она ведь жива, правда? Она жива! Она должна быть жива! Она не может умереть, не может оставить меня, нет!
Последние слова она произнесла, упав на грудь сестры и пытаясь ее растормошить. Но все было бесполезно.
- Эми, Эми, пожалуйста, - пытался я привести ее в себя, - мы уже ничего не можем сделать…
- Нет! - она закрыла руками лицо и зарыдала.
А я и не представлял себе, как мне ее успокоить. Мне самому было очень больно, к тому же я все еще испытывал страх, даже ужас… мне никогда не забыть этих жутких красных глаз.
Я молча обнял Эми и она теперь плакала у меня на плече. Как мне хотелось ей помочь! Но я ничего не мог сделать. Элизабет была мертва, и эта смерть казалась мне такой глупой, такой неправильной! Это меня он должен был убить, почему же его выбор пал на такую милую и добрую девушку?
Во всем был виноват я. Да, конечно. Этот демон преследовал меня, он знал, что я нахожусь в доме сестер, и Элизабет он выбрал только потому, что не смог добраться до меня!
Такая догадка блеснула в моей голове, и я уже ни о чем не мог думать, кроме этого. Из-за меня погибла ни в чем не повинная девушка! И я ничем не мог ей помочь.
Та ночь была поистине ужасной, и мы, конечно же, ни на секунду не сомкнули глаз. Приехала полиция, зафиксировала факт смерти. Возбудили уголовное дело. Хотя причиной смерти указали сильный удар затылком о камень. Меня, как и Эми, опросили, заставили дать показания и только после этого отпустили. Мы не стали рассказывать всего, что произошло, ограничились только рассказом о том, как видели незнакомца, который гнался за Элизабет, и как нас испугал ее крик. Наши слова записали, нас попросили в ближайшее время не покидать Лондон, а потом наконец отпустили. Эми после всего этого была такой подавленной, такой слабой и измученной, что я поспешил взять все заботы о похоронах на себя. Я и организовал поминальную мессу. Эми в это время не проронила ни слова, кроме плача и причитаний, она почти не ела, а я только и делал, что пытался ее утешить. На похоронах бедняжка рыдала так, что ей стало плохо, и я вынужден был вызвать врача. Он осмотрел ее, выписал успокоительное, покачал головой, пожалел девушку, а мне велел не оставлять ее ни на миг, чтобы она «не наделала глупостей».
Следующую неделю я прожил в ее доме. Я не осмеливался оставить ее одну, и постоянно ее поддерживал. Она по-прежнему отказывалась со мной говорить, только молчала или тихо плакала, сидя в комнате покойной сестры.
Я уже и сам почти отчаялся. Мы должны были поговорить, это было очевидно, но я не мог первым сказать ни слова. Наверняка у нее были ко мне вопросы, но вот как я мог рассказать ей правду? Ту правду, которую знал? Она же просто мне не поверит. Но прошла неделя, и она сама пришла ко мне, села на диван, где я обычно спал, и очень серьезно проговорила:
- Мартин, нам нужно поговорить.
Я только недавно проснулся, и теперь лежал, читая газету. Я сразу же отложил ее в сторону и посмотрел на Эми, немного взволнованный тем, что она так убийственно спокойна. Было в ее голосе что-то пугающее.
- Да, конечно, - поспешил я ответить и подвинулся, чтобы она смогла присесть. Она села, несколько минут нерешительно молчала, а потом спросила:
- Мартин, ты ведь знаешь его, не так ли? Вернее, знал, ты ведь с ним больше не общался. Ты знал того демона, который убил мою сестру.
Меня словно током ударило. Я даже вздрогнул. И посмотрел на Эми так, словно впервые ее видел.
- Что? - вырвалось у меня. - Откуда это тебе известно?
- О… значит, я права, - она взяла меня за руку, - права, не так ли? Не было никаких грабителей, я знала это с самого начала. Грабители не кусают в шею.
- Да, но… откуда ты это все знаешь?
Девушка глубоко и тяжело вздохнула, после чего снова заговорила:
- Его называют Проклятым Плащом. О нем знают почти все старожилы Гленнтауна. Он и впрямь стал нашей легендой… нам о нем рассказывала наша мать. Конечно, сейчас в него мало кто верит, я тоже не верила, но когда я это увидела… сначала эти две ранки у тебя на шее, а потом то, что он сделал с Элизабет… - голос Эми дрогнул, но она продолжила, - наша мать в детстве просила нас не выходить на улицу вечером, потому, что там опасно. Только когда мы подросли, она сказала нам, почему. Именно поэтому поздним вечером все гленнтаунцы сидят дома и не выходят на улицу. Он охотится только ночью.
- Но кто он? - спросил я, пораженный услышанным.
- А ты еще не понял? - печально улыбнулась девушка. И проговорила очень тихо, слегка подавшись ко мне, словно опасаясь, что ее могут подслушать. - Он вампир, проклятое существо, он пьет кровь и убивает тех, кто выходит поздно ночью на улицу для того, чтобы выжить самому.
Вероятно, услышь я нечто подобное в другое время, я бы весело расхохотался над таким признанием и такой наивностью, но в тот момент я поверил каждому слову Эми. Слишком живыми были воспоминания о двух неимоверно острых клыках, впивающихся мне в шею и о том, как пылали огнем его глаза. Поэтому ее слова оказались для меня откровением.
- Это ведь он укусил тебя, верно? - еще тише спросила девушка.
- Да, - ответил я, снова притронувшись к своей шее, - я увидел его в храме, он показался мне очень странным, а когда он притронулся к святой воде, она превратилась в кровь. Тогда я стал следить за ним. И когда он выше из церкви, я последовал за ним… а потом он… потом он сделал со мной это. Толкнул меня к стене и впился мне в шею. Но я все еще не понимаю, почему я оказался у ваших ворот.
- Может быть, он не хотел, чтобы ты умирал, поэтому отнес тебя к нам, зная, что Элизабет - отличный врач.
- Зачем ему это? - не понимал я.
- Не знаю. И я не знаю, почему он убил Элизабет, - тут голос ее снова дрогнул, и она опять заплакала.
Мне было невыносимо видеть ее слезы, поэтому я тут же ее обнял.
- Все будет хорошо, Эми, - говорил я, поглаживая блестящие золотистые волосы, - все обязательно будет хорошо. Ты сильная, ты это переживешь.
Банальные, ничего не значащие фразы, да… но что я еще мог ей сказать, если сам испытал сильнейшее потрясение?
Именно тогда, в то мгновение у меня родилась поистине безумная идея: я решил в тот же вечер навестить дом проклятого вампира. Я все еще чувствовал себя виноватым в том, что случилось. Мне казалось, он убил Элизабет потому, что не смог добраться до меня. И если я с ним не поговорю, он может вернуться за Эми.
Эта мысль показалась мне настолько чудовищной, что я сразу же решился. Где только был мой страх и моя осторожность? Но, решившись на такое сумасшествие, я уже не мог повернуть назад.
Я прекрасно понимал, что Эми ни за что не захочет отпустить меня, поэтому решил ничего ей не говорить. Мало того, отправляясь спать, я принес девушке стакан чаю, в котором предварительно растворил снотворную таблетку. Это подействовало безотказно. Эми заснула крепким здоровым сном и я мог не волноваться, что она вдруг проснется и обнаружит, что меня нет.
Писала эту вещь очень долго, начала лет в 17 (потому некоторые моменты выглядят наивно - но менять их не стала, они нужны для создания нужного настроения) и... да, за пример брала романы Энн Райс. Сознаюсь - именно у нее содрала манеру написания - вернее, то, как подаются события, эдакий аналог вампирской исповеди. Плюс - писалось часто в довольно депрессивном состоянии, потому вышло местами довольно жестоко и мрачно. Впрочем, пожалуй, это - моя самая серьезная вещь, и на нее я потратила немало сил) В общем, можете и не читать, потому что вещь специфичная и чего в ней только не намешано, но "Черный пепел" просто обязан быть тут, хотя бы как единственный полностью дописанный мной роман)
Название - Черный пепел
Автор - Aurellie
Жанр - драма, триллер, мистика
Рейтинг - R, пожалуй
Размер - макси
Статус - закончен, но редактируется
Размещение - запрещаю размещать где-либо
Предупреждение: яойные моменты будут, да. Как и гетные.
О чем: вампир, которому не хватает человеческого общества и который давно смрился с тем, что не может умереть, но отчаянно ищущий собеседника, который его поймет, и человек, для которого загадки из прошлого представляют особый интерес...
Две первые главы
Глава 1
Знакомство
Сейчас мне кажется странным, что было такое время, когда я ничего о нем не знал. И когда это мы успели столь сблизиться, что он стал казаться мне такой неотъемлемой частью моей жизни? Впрочем, ничего удивительного в этом, наверное, нет. Множеством друзей я никогда не мог похвастаться и, наверное, каждый мой друг становился мне слишком близким. Ну, а что тогда говорить о такой личности, как Даниэль… Он с самого начала был для меня больше, чем просто другом. Он ни для кого из своих друзей или знакомых не был просто другом. И он даже не был просто человеком… Но об этом подробнее чуть позже.
Так, для начала мне следует представиться. Зовут меня Мартин Блум, мне 26 лет. Живу я в старинной деревушке Гленнтаун, что в пригороде Лондона. От города тут недалеко, минут сорок езды на машине, зато здесь очень живописно и я бы, скорее, назвал наш городок (впрочем, является он таковым или нет, можно поспорить) Гринтауном, потому что зелени и парков (не заросших травой и сорняками, а вполне ухоженных и добротных) здесь предостаточно. В Гленнтауне находятся коттеджи некоторых весьма состоятельных жителей столицы, поэтому за красотой деревеньки пока следят. Здесь есть несколько приличных магазинов, универмаг, «дышащий на ладан» кинотеатр, парикмахерская, школа, детский сад, больница, дискотека, а также довольно крупный бар, граничащий с кафе, в котором посетителей всегда больше, чем столиков. Но все это не так важно. По крайней мере, для меня. За что я люблю наш городок так это за его архитектуру. Все дома, построенные в Гленнтауне, были старинными (нет, романтично-старинными), даже те, которыми владели богачи. Они просто слегка их перестроили, но, думаю, тоже ценили их именно за это. В Гленнтауне не было ни одного дома, которому было меньше века. А что до того, сколько было самому старому… думаю, этого не знает даже его владелец. И, что важно никакого модерна, никакого металлического хай-тека. Здесь преобладала добротная, сияющая величием готика. Массивная, слегка склоненная к романике, и вечная.
В Гленнтауне я прожил уже больше двух лет. Когда-то моим домом был Лондон, пусть даже Ист-Энд. Я жил у бабушки (мои родители умерли еще в моем детстве) и учился сначала в школе, потом в университете. Учился на юриста. Потом бабушка умерла, я продал квартиру, дабы хоть немного раздобыться деньгами, и приобрел дешевенький домик в Гленнтауне. Моя мать родилась здесь, я помнил ее рассказы из детства, поэтому мой выбор пал именно на эту деревушку. И я понял, что не ошибся. В моем новом доме мне понравилось.
Я благополучно сдал последние экзамены всего два месяца назад, и первый месяц только и делал, что бездельничал и наслаждался полным покоем и свободой. Время от времени навещал Джеймса, моего нового друга, который работал в местном баре, называвшемся «Черной розой». Мы вместе пили коктейли и пиво, смеялись над старыми анекдотами или подыскивали тех, с кем можно было бы пофлиртовать. Обычно это были те девчушки, которые приходили в бар в первый раз, но таковых было мало, а всех постоянных клиентов Джеймс знал в лицо. У него была поразительная память на лица.
Но потом я понял, что долго так жить я не смогу. Мне нужны были деньги, ведь теперь я не получал даже стипендию. Меня готовы были взять на работу преподавателем права в частный колледж на окраине Лондона как раз недалеко от Гленнтауна, но для этого мне предстояло написать и защитить серьезную диссертацию по своему предмету. На это мне давалось четыре месяца, но работа должна была быть поистине фундаментальной. Я еще не решился, отважусь ли я на такое. Наверное, все же придется, ведь деньги мне нужны. А пока я жил на те крохи, что остались от продажи дома в столице. Но их уже оставалось катастрофически мало. На четыре месяца при скромной жизни должно было хватить. Но никак не дольше.
Теперь, когда вы знакомы с той ситуацией, в которой я оказался в самом начале этой истории, мне следует немного рассказать о самом себе. Имя мое вы уже знаете. Внешность у меня вполне приличная, я могу назвать себя симпатичным парнем. Я высокий, стройный, с прекрасной фигурой, пусть не мускулистой, но все же не слишком худощавой и уж тем более не полной. У меня слегка вытянутый овал лица, короткие черные волосы и холодноватые, как мне говорили, зимние голубые глаза.
По своей натуре я удивительным образом сочетаю в себе черты романтика и прагматика. Уверяю вас, это возможно. Когда я сижу в тесной душной аудитории и готовлю речь для экзамена, когда я изучаю свой довольно сухой предмет, когда я пишу нудные рефераты, диссертации и тому подобное, я становлюсь самым настоящим прагматиком. В подобных условиях другого выбора нет, и со своей ролью я справляюсь успешно. Но в иных условиях во мне, пожалуй, все же больше от романтика. Я никогда не отличался крепким, стальным характером, хоть размазней меня тоже вряд ли кто назовет. Но почему я причисляю себя к романтикам? Мне гораздо больше нравится бродить вечерами по освещенным лондонским улицам (сейчас я, увы, лишен такого удовольствия), или же гулять по ставшему мне родным городку Гленнтауну, заглядывать во все старые, заброшенные строения, просто любоваться старинной архитектурой. В нашей деревне, кроме перечисленных мной «светских» мест, есть еще и старая, полуразрушенная библиотека, а также не менее старинный храм. Я несколько раз ходил в него, мне очень понравились его витражные окна с изображением Страшного суда и ликованием ангелов после воскрешения Иисуса. Местный священник, отец Марк, с которым я успел немного поговорить, не без гордости в голосе сообщил мне, что храму уже около восьми сотен лет. Я был весьма заинтересован, поэтому пообещал прийти еще. А священник ответил, что с удовольствием со мной еще поговорит, но только мне следует побольше времени уделять не архитектуре, а вере. Я только снисходительно улыбнулся. Наверное, вы и так уже поняли, что я был атеистом.
Так, в те дни, когда все это только началось, я, наверное, был похож на Чарльза Декстера Варда из одноименной повести Лавкрафта. Я был таким же, как и он, любителем истории и красивой архитектуры, тоже в самом начале. И то, что со мной случилось после… Оно меня тоже изменило, и я не думаю, что моя судьба была лучше, чем у него. Разве только то, что я остался жив.
Что до моих родных и близких, так их почти не было. Я знал, что в Вест-Энде живет моя родная тетя, но я редко с ней встречался. Она всегда была «слишком занята». В центре у меня также был троюродный брат, но с ним мы виделись не чаще. Поэтому я считал, что родных у меня больше нет. Друзья… Они, конечно, были. Куда же без друзей. Но их было мало. С большинством из них я расстался еще в университете. В Лондоне у меня была пара-тройка знакомых, на которых я мог спокойно положиться. В Гленнтауне я неплохо общался с Джеймсом Лантом, барменом, о котором я уже упоминал, а также успел познакомиться со своими соседями - двумя сестрами Элизабет и Эми Мейер. Милые золотоволосые сестрички не раз шутили со мной, угощали своими пирогами, и, думаю, уже положили на меня глаз. Я даже думал, не приударить ли мне за одной из них. Но я не успел обдумать как следует эту мысль. Начались другие, намного более важные события.
Итак, я собирался вот-вот взяться за диссертацию. Я уже даже выбрал тему из предложенных, но опять-таки, никак не решался к ней приступить. Вместо этого я, как и раньше, часто гулял по деревне. Она оказалась больше, чем я думал, теперь я понимал тех, кто называл ее маленьким городком. В тот день я прихватил с собой фотоаппарат, решив заснять те места, которые мне нравились больше всего.
Начать я решил с собственного дома. Он мне нравился, хотя по сравнению со многими здешними домами казался слишком маленьким и скромным. Зато дом был с небольшим балконом и мансардой, а комнаты были просторными и с высокими потолками - именно то, что я люблю. Да и достался он мне за сравнительно невысокую цену. По сравнению с тем домом, в котором жила моя покойная бабушка.
Сделав пару снимков, я решил сфотографировать библиотеку. Она находилась на соседней улице. Именно туда я отправился. Это было чудесное массивное здание, хотя уже без готической утонченности. Но это могло значить, что построено оно было раньше остальных зданий, что просто не могло оставить меня равнодушным.
После библиотеки я принялся бесцельно бродить по улицам, фотографируя все более-менее красивые домики, которые мне попадались. Я дошел до самой окраины городка, где даже сфотографировал один маленький крестьянский домик, потому что прямо за ним так красиво заходило солнце. И только тогда я вспомнил, что так и не побывал возле столь полюбившегося мне храма. Надо же, какое упущение! Я так мечтал заснять эти великолепные витражи, и стрельчатые передние окна, и высокую арочную дверь, и богато украшенный неф!
И я поспешил к храму. Пока солнце окончательно не село и наступающий вечер не испортил мне будущие снимки.
Успел я вовремя. Солнце только чуть-чуть ниже опустилось к горизонту, и храм теперь был залит ярким розовато-оранжевым светом, который бывает только на закате. Потрясающе красиво. Я вынул из сумки фотоаппарат и приготовился фотографировать. Я стоял как раз напротив главного входа, немного отойдя в сторону, чтобы захватить в кадр все здание. Сделать успел я два или три снимка, когда вдруг заметил одинокую фигуру, медленно бредущую по дороге к главной двери. Это был какой-то мужчина, среднего роста, закутанный в темный плащ. При этом капюшон закрывал даже его лицо. Я сначала не обратил на него особого внимания. Очевидно, обычный верующий, католик. Пришел на вечернюю молитву.
Он вошел в храм, а вслед за ним вошел и я. Теперь мне хотелось сделать несколько фотографий витражных окон изнутри. И я очень надеялся, что отец Марк не станет мне мешать и докучать своей верой.
При входе в храм следовало причаститься. Здесь у самого входа в центральный зал стояла чаша со святой водой, в которой следовало обмакнуть пальцы и сотворить крестное знамя. Я всегда следовал этому правилу, так как уважал традиции и хотел, чтобы меня уважал священник. Хотя самому ритуалу никогда не предавал особого значения. Но то, что случилось в этот раз… Впрочем, обо всем по порядку.
Как я уже говорил, впереди меня шел незнакомец в капюшоне. Я лениво следил за его действиями. У чаши с водой он остановился, как и полагается, и вдруг до меня донесся его приглушенный смешок. Что, тоже атеист? Возможно. Но то, что последовало дальше, меня совсем сбило с толку. Он окунул два пальца в воду, но крестного знамени так и не совершил. Вместо этого он прочертил в воздухе какой-то другой символ, и только спустя несколько секунд до меня дошло, что это был крест наоборот. Я удивленно поднял брови. Сатанист, что ли? По-моему, это даже глупее, чем быть верным католиком. Впрочем, у каждого свои взгляды. Да и какое мне до этого дело?
Я подошел к чаше и тоже опустил в нее пальцы, когда вдруг заметил, что вода в ней не прозрачная, как обычно, а ярко-красная. Кровь! Я застыл, как вкопанный. Что это еще за бред? Но ошибиться было невозможно. Вода в чаше стала кровью! Я посмотрел на свою руку. Густые алые капли стекали по моей ладони, оставляя кровавый след. Я резко встряхнул рукой, словно пытаясь сбросить с себя эту мерзость, а потом мой взгляд упал на чашу. Вода снова стала чистой и прозрачной. Конечно, какой же ей еще быть? И пальцы мои оказались чистыми, когда я снова поднес их к глазам. Никакой крови. Что же тогда это было? Галлюцинация? Я почувствовал слабый холодок, прошедший по спине. Ну нет, это уже слишком. Я показался сам себе идиотом, который начинает бредить и видеть всякие небылицы. Я машинально перекрестился и поскорее вошел в храм, предпочтя поскорее забыть о случившемся, посчитав его плодом своего чересчур разыгравшегося воображения.
Меня поприветствовал отец Марк. Он вспомнил меня, даже назвал по имени. Это был симпатичный на вид мужчина лет сорока-сорока пяти, с темными волосами и с небольшой острой бородкой. К счастью, он позволил мне сделать несколько снимков, хотя в зале было еще около пяти посетителей. Но они мне не мешали.
Я быстро отснял все окна. Сюжеты на цветном стекле были незамысловатыми: Иисус со своими учениками, Страшный суд, воскрешение Христа, еще несколько святых, ангелы. Я сфотографировал все окна. Сфотографировал и неф, и некоторые иконы. Потом опустился на скамейку. Я решил немного посидеть здесь, отдохнуть, рассмотреть получше и храм, и собравшихся в нем гленнтаунцев.
И, конечно, взгляд мой в первую очередь упал на незнакомца в плаще. Он так и не снял капюшон. Кто он, интересно? Я вдруг почувствовал легкий и совершенно непонятный мне холодок, словно по спине прошелся ветерок. И снова вспомнил кровь в чаше, кровь на своих пальцах. В тот момент я вдруг подумал, что все это мне отнюдь не привиделось. Откуда появились эти мысли? Я не знаю.
И все же я никак не мог отвести взгляда от незнакомца. Я понимал, что это неприлично сидеть и пялиться на человека в упор, да еще и в храме, но ничего не мог с собой поделать. Он буквально притягивал к себе мой взгляд. Мне самому это казалось странным. Но мне очень хотелось увидеть его лицо. А он все не снимал своего капюшона.
Так я просидел, наверное, минут пятнадцать, а на улице к тому времени почти полностью стемнело. Незнакомец так и не снял капюшона. А я все продолжал потихоньку за ним следить. Не знаю, почему, но он притягивал мое внимание. И за это время я успел сделать несколько выводов. Он был местным жителем. Я сам видел, как он поздоровался с проходившей мимо него молодой девушкой. Он не был рьяным верующим. Может, даже вообще не верил в Бога. Он не молился со всеми, как и я. И, похоже, его тоже интересовали витражные окна. Я видел, как он их рассматривал. Еще один ценитель архитектуры и красоты? Возможно. Хотя большую часть времени он просидел неподвижно, глядя прямо перед собой, слегка опустив глаза. На секунду мне показалось, что он грустит. Или просто о чем-то задумался. Я и сам не заметил, как красоты местного храма перестали меня интересовать и как я полностью переключился на таинственного незнакомца в плаще. Чудом было то, что он не замечал, что я за ним наблюдаю.
Священник все это время читал проповедь. Что-то о дьявольских кознях, о том, что всем нам будет послано искушение и как важно с этим искушением бороться. Я слушал его вполуха. Он меня не интересовал. Прошли первые пятнадцать минут, а я все сидел на месте, хотя и понимал, что это глупо. На улице совсем стемнело, а рассказ священника все продолжался, а я все сидел на месте, удивленный собственным поведением.
Но вот его проповедь закончилась, и настало время каждому из собравшихся подойти к священнику и получить благословение. В это время незнакомец в плаще неожиданно вскочил со своего места и пошел к двери, а я, совсем не подумав, машинально поднялся вслед за ним. Только выходя из храма, я понял, как глупо себя повел. Я хотел было вернуться, но вовремя передумал. Это было бы еще глупее. К тому же я и без того задержался вдвое дольше, чем рассчитывал. И я последовал за мужчиной в плаще. Мы уже вышли на улицу, и он шел всего в пяти-шести метрах от меня. Я замедлил шаг, чтобы отстать от него и чтобы он ничего не заподозрил, но было уже поздно. Внезапно он оглянулся и я впервые встретился с ним взглядом.
Лица его я так и не увидел. Вернее, я увидел только его очертание, но я не смог бы его узнать, если бы еще когда-нибудь встретил. Мне показалось, что он криво усмехнулся, а потом его глаза вдруг неестественно блеснули красноватым огнем, словно два маленьких факела, и он резко отвернулся. При этом мне показалось, что его взгляд проник мне в самую душу. Я, совершенно ошарашенный этим новым трюком, последовал было за ним, решив во что бы то ни стало догнать его и спросить, кто он такой. Он тем временем вышел на соседнюю улицу, а когда туда же завернул я и, перейдя к тому времени на бег, то понял, что остался один. Потому что незнакомец куда-то исчез. Я совсем опешил, попытался было понять, куда это он исчез, но потом понял, что исчезать было решительно некуда. В самом деле, здесь не было даже двориков, в которых он мог бы скрыться. Только голая и очень высокая стена, по которой он уж точно не смог бы забраться. Но и впереди, где дорога была ярко освещена фонарями, его тоже не было! А он ведь опередил меня не больше, чем на пять-семь секунд! Куда он мог исчезнуть за такой промежуток времени?
Я постоял на месте минуту-две, собираясь с мыслями и пытаясь хоть как-то себе это объяснить, но, потерпев поражение, повернулся и, все еще не приходя полностью в себя, заковылял к себе домой. При этом я чувствовал себя последним дураком. Потому что никак, при всем своем желании не мог объяснить случившееся.
В ту ночь мне не удавалось заснуть до тех пор, пока старинные часы на первом этаже в гостиной не пробили два часа. Потом, очевидно, я все же заснул, но всю оставшуюся ночь сон мой был очень тревожным и я то и дело просыпался. Мне снились кошмары. Какие-то жуткие чудища с окровавленными руками и огненными глазами. Поэтому неудивительно, что утром я проснулся отнюдь не свежим и отдохнувшим, а наоборот, уставшим и подавленным.
Впрочем, как раз утром моему смятению пришел конец. Когда я проснулся и увидел бьющий в окно яркий солнечный свет, все вчерашние приключения показались мне донельзя глупыми и не имеющими значения. «Кто-то подшутил над тобой, а ты повелся, - думал я, - что за идиотские мысли! Кровь вместо святой воды. Огненные глаза. Исчезающие незнакомцы. Все это бред собачий, всего лишь плод твоего воображения или чьей-то глупой шутки. И нечего забивать себе голову такими глупостями».
Поэтому день этот я провел самым обычным образом. Днем поболтал с очаровательной златокудрой соседкой Эми, которая принесла мне на пробу испеченные ею блинчики. Я пригласил ее в дом, и мы вместе попили чаю. Интересно, приревнует ли ее ко мне Элизабет, ее сестричка? Впрочем, она, как мне показалось, была немножко похолоднее. Может, потому, что именно она была старшей. Но Эми… Эми была прелестной.
А ближе к вечеру я решил навестить своего друга Джеймса, о котором я уже говорил, и с этой целью отправился в бар «Черная роза». Я уже и думать забыл о вчерашнем происшествии. Оно казалось мне сказкой и выдумкой.
«Черная роза» могла по праву называться приличным и «качественным» кафе. Здесь почти не бывало пьяных драк, малолеткам не продавались спиртные напитки и сигареты, сюда не заглядывали торговцы наркотиками. И здесь было довольно мило. Чистые столики, приятный мягкий полумрак, премилые улыбчивые официантки в мини-юбках и приглушенная музыка, льющаяся из встроенных в стену динамиков.
Джеймс Лант как нельзя лучше соответствовал этому месту. Он проработал здесь уже больше четырех лет, поэтому знал в лицо всех постоянных посетителей и большинство жителей Гленнтауна. Сам он был довольно приятным молодым человеком двадцати восьми лет, среднего роста, средней комплекции, с короткими темными волосами и постоянной легкой небритостью. Он обладал хорошим чувством юмора и был довольно открытым человеком, хотя и производил иногда впечатление высокомерного и переборчивого умника, который любит острить по поводу и без. Он умел быть парнем для всех сразу и ни для кого в отдельности, хотя я и понимал, что это всего лишь одна из его многочисленных масок. В общем, Джеймс был именно таким, каким и следует быть бармену в подобном заведении. И мне он нравился.
Он сразу заметил меня, когда я вошел в бар. Мы обменялись приветливыми улыбками, и я подошел к стойке.
- Давно вас не было, господин юрист, - сказал он мне вместо приветствия, протирая салфеткой бокал.
- Увы, Джейми, иногда даже я бываю занят, хоть я и не работаю. Ты же знаешь, мне еще нужно писать научную работу.
- Только не говори, что ты уже за нее взялся, - он послал мне одну из своих самых едких улыбочек, - ни за что не поверю.
- Зато я почти сумел выбрать тему.
- Похвально. Что будешь пить?
- Плесни-ка мне немного виски, - попросил я, и он принялся выполнять мою просьбу, а я тем временем лениво обвел взглядом зал, пытаясь отыскать какую-нибудь одинокую симпатичную особу, с которой можно было бы завести недолговременное знакомство.
Девушек в зале почти не было, а те, которые были, кокетничали со своими парнями, так что на веселую и приятную ночку можно было не рассчитывать. Я продолжал обводить взглядом зал, когда вдруг увидел за дальним столиком в самом углу… вчерашнего незнакомца. Меня словно током прошибло, и я опять уставился на него в упор. За весь сегодняшний день мне почти удалось убедить себя в том, что мои вчерашние приключения - не больше, чем разыгравшаяся фантазия, я даже подумывал о том, что и незнакомец мне почудился или что это был обычный давным-давно знакомый мне житель Гленнтауна, которого я просто не узнал в его длинном плаще. Но теперь он сидел прямо напротив меня, все так же скрывая под капюшоном лицо. И не жарко же ему, ведь на улице август!
- Э-эй, дружок, на что это ты так уставился? - донесся до меня шутливый и, как всегда, немного легкомысленный голосок Джеймса. - Вот твой виски, или ты передумал? Может, налить тебе молока?
Я с трудом сглотнул и заставил себя отвести взгляд и повернуться к другу. Только взглянув мне в лицо, он понял, что со мной что-то не так. Он тоже сразу посерьезнел.
- В чем дело, Мартин?
- Скажи мне, ты знаешь вон того человека в плаще? - я понизил голос до едва слышного шепота, словно опасаясь, что тот меня услышит. - Посмотри, вон он, сидит в углу.
- Который? Ах, этот? - он нахмурился. - Да, довольно странный тип. Он иногда приходит сюда. И всегда в этом плаще. Но имени я его не знаю. А что?
- Вчера он… в храме… отколол одну шуточку… я пытался его догнать, а он исчез…
- Эй, о чем это ты? Ану-ка, давай обо всем по порядку!
И я тихим, срывающимся голосом поведал моему другу случившуюся вчера со мной историю. И если до этих пор она казалась мне почти выдумкой, то теперь, когда я ее озвучил и когда рядом находился тот самый незнакомец, она снова показалась мне зловещей и жуткой. Когда я закончил, Джеймс даже присвистнул.
- Ого! Мартин, скажи мне, а сколько ты выпил перед тем, как пойти в храм? Это, случаем, был не абсент?
- Я говорю серьезно, - мрачно ответил я, буравя его взглядом.
- Ну, тогда этот тип - Дракула, - пожал он плечами, - помнишь, как там в фильме Копполы…
- Джеймс, черт тебя возьми, я и без тебя чувствую себя полным идиотом! - не выдержал я. - Поэтому давай обойдемся без твоих идиотских подколов!
- Чего это ты так завелся? А какого ответа ты от меня ожидал? Ты же сам говоришь, что ты думал, будто тебе это все привиделось. Скорее всего, так и было.
- Да. Может быть, ты и прав. Но, может быть, и нет. Я сам не знаю. И он почему-то меня пугает.
- Да успокойся, что ты так напрягся? Да, здесь хватает странных типов, поверь мне на слово. Уж я-то знаю. И по сравнению с тем, что приходится порой выносить мне, этот парень еще вполне нормален. По крайней мере, он никогда не напивается до беспамятства и не буянит. А то, что он странно себя ведет… скажи мне, Мартин, а кто из нас порой не ведет себя странно?
Я ничего не ответил. Но я понял, что Джеймс не поверил ни единому моему слову. И я его за это не винил. Случившееся вчера и впрямь напоминало бред сумасшедшего. Если бы Джеймс рассказал мне нечто подобное, я тоже вряд ли бы ему поверил. Поэтому я решил не обращать внимание на незнакомца. Правда, сделать это оказалось невозможным. Я то и дело бросал косые взгляды на сидевшего в углу парня в плаще. Мы с Джеймсом, как обычно, заговорили на мирские темы, он рассказал мне какую-то историю, которая произошла с одним его дружком, но я только под конец понял, что совсем его не слушаю. И все это время я чувствовал себя напряженным, как сжатая пружина. Я обратил внимание, что незнакомец заказал себе вино, всего один бокал. Красное вино… я видел, как он его пил. Я даже смог разглядеть его подбородок и губы. К счастью, он сидел вполоборота ко мне, поэтому не мог понять, что я его разглядываю. Похоже, он был немного моложе, чем я думал сначала. Потому что изначально незнакомец казался мне стариком. Ну еще бы, какой молодой человек стал бы носить такой дурацкий плащ?
- Мартин, ау, ты что, совсем меня не слушаешь? Я спросил, что ты думаешь насчет всего этого? - вывел меня из полутранса насмешливый и слегка раздраженный голос Джеймса.
Я повернулся к нему и понял, что действительно пропустил мимо ушей все, что он говорил. И он, очевидно, догадался об этом по моему лицу.
- Да, ты, похоже, сегодня слегка недоспал ночью. Что с тобой? Отчего ты такой рассеянный? Засмотрелся на того типа в плаще? Что тебе до него? Ну странный, да, и что с этого?
Я густо покраснел, когда услышал это. Потому что Джеймс говорил очень громко, и мне показалось, что незнакомец его услышал. Мне захотелось сквозь землю провалиться. И я уже готов был разозлиться на Джеймса. Когда он раздражался, то становился совершенно невыносимым. Но он почти сразу поспешил извиниться.
- Прости меня. Но ты порой меня раздражаешь, когда ведешь себя подобным образом. Не очень приятно, когда я разговариваю с пустым местом.
- Да, понимаю, - я глубоко вздохнул и дал себе слово больше не поворачиваться в ту сторону, где сидел незнакомец. Даже больше - забыть о нем и больше не вспоминать.
- Знаешь, думаю, тебе будет лучше, если ты сейчас допьешь свой виски, который, кажется, на пользу тебе явно не пошел, и отправишься к себе домой. Поспишь, отдохнешь. А завтра мы увидимся. Хорошо? Давай. Можешь не платить, выпивка была за мой счет.
Я не стал возражать, потому что оставаться мне в самом деле не хотелось. Я опять почувствовал себя последним дураком, и мне отчаянно захотелось отсюда смыться. Кроме того, «тип в плаще», как выразился Джеймс, стал меня немного смущать и пугать.
Попрощавшись со своим другом, я направился к выходу. При этом я как бы невзначай бросил взгляд в тот угол, где сидел незнакомец. И удивился еще больше, когда понял, что за столиком больше никого не было.
По моей коже снова пробежал легкий холодок. Мне даже захотелось вернуться к Джеймсу с его спасительным неверием в мои рассказы. Но я предпочел не обращать на это внимание. А в душу уже закрались нехорошие предчувствия. Я даже сам удивился. Почему это вдруг я стал таким мнительным, таким суеверным? Меня уже самого начала раздражать эта история. И я вдруг пожалел, что в баре не подошел к этому типу и не познакомился с ним. Да, именно так и надо было сделать. Плевать, что он обо мне мог подумать. Зато он снял бы свой капюшон, мы бы смогли поговорить. Я убедился бы, черт возьми, что он - самый обыкновенный человек, а не какой-нибудь полумонстр, каким его рисовало мое воображение.
Но когда я уже шел по темной ночной улице, я заметил немного впереди легкую мужскую фигуру, с ног до головы закутанную в плащ. Он шел в том же направлении, что и я. Мне это показалось странным, ведь всего секунду назад дорога была полностью пустынной. На улице было уже около десяти, а жители нашего городка в это время редко выходят из дома. Но незнакомец шел, и шел по направлению к моей улице! Я почти решился догнать его и заговорить, например, спросить дорогу или еще что-нибудь в этом роде, когда он свернул в сторону. Всего секунду я колебался, а потом словно какая-то сила потянула меня за ним. Меня это совершенно поразило, ведь следить за незнакомцем я не собирался. Почему же тогда я иду вслед за ним? Я уже собрался было повернуть обратно, но не смог. Словно кто-то вел меня вперед, только вперед. И ноги несли меня сами.
Мы уже прошли центральные освещенные фонарями улицы, и теперь брели по темному закоулку, где я и потерял его из виду. Но я по-прежнему шел. Меня словно вели на невидимой нити, и я не смог бы потеряться, даже если бы захотел.
В конце этой улочки стоял старый и очень массивный дом. Намного больше моего. И намного, очевидно, старее. У его ворот горела лампа, и я смог рассмотреть сам дом довольно неплохо. В иных обстоятельствах он мне, пожалуй, даже понравился бы, но сейчас я испытал сильное чувство страха. Домов поблизости больше не было. Возможно, это была самая окраина городка, ведь он был такой маленький, всего несколько улиц. Зачем меня сюда привели?
Ответ я получил уже в следующую секунду. Из темноты внезапно выскочил незнакомец, я даже успел заметить, как блеснула в лунном свете внутренняя отделка его плаща. Он молниеносно схватил меня за плечи, так, что я не успел даже отреагировать на это, и с невероятной силой толкнул к ближайшей стене. Я больно ударился головой о камень и едва не потерял сознание. На несколько секунд у меня в глазах потемнело, но когда я пришел в себя, незнакомец навис надо мной, плотно придавив меня к стене. Только тут я заметил, что на нем больше нет капюшона. Я даже рассмотрел в лунном свете часть его лица. Похоже, он был почти моего возраста или даже немного моложе! Овал его лица был очень гладким и нежным. Откуда же такая сила у столь юного создания?..
- Такой молодой, красивый и к тому же любопытный, - проговорил он низким грудным и излишне выразительным голосом, - как раз то, что надо. Да… ты просто идеален.
- Кто ты? Что тебе от меня надо? - спросил я, не скрыв в голосе паники и страха.
Он придвинулся ко мне еще ближе, так, что его объятия можно было бы назвать почти эротическими, если бы он так крепко на меня не давил, рискуя переломать мне кости. Я не мог даже пошевелиться.
- Кто я? - он внезапно рассмеялся, и хохот его показался мне совершенно нечеловеческим, потому что голос его был таким низким, а его тон… думаю, им не погнушался бы хохотать и сам дьявол. Но даже не это меня поразило больше всего. Когда он смеялся, я заметил, что его клыки чрезвычайно удлинены, совсем как у собак или волков. Но я еще отказывался верить. - Кто я? А ты сам не догадался? М-м-м… не будет ли слишком театрально, если я скажу, что я - самый худший кошмар в твоей жизни?
Он с интересом смотрел на меня. Он ждал моей реакции. Забавлялся.
- Что тебе от меня надо? - повторил я свой второй вопрос. И паники в моем голосе на этот раз было вдвое больше.
- О, это уже другое дело, - он снова улыбнулся, и я заметил, как заблестели его глаза. Он перестал давить на меня, но вместо этого прижался ко мне еще плотнее, всем телом, и склонил голову мне на шею так, что его волосы заскользили по моей щеке, - сейчас я тебе покажу.
Он лизнул меня в шею. Прижался к ней губами, словно собирался просто поцеловать. А в следующую секунду мою кожу пронзили два очень острых зуба. Боль была мгновенной, но показалась мне очень мучительной, я словно ощутил ее всем своим телом. А потом я почувствовал, как он вытягивает из меня кровь. Сначала я испытал шок, но потом… мое беспокойство словно куда-то исчезло. Было так тихо, и тишина эта меня оглушала. Я чувствовал только, как кровь покидает мое тело, как его зубы все глубже проникают в рану, и внезапно почувствовал нечто неожиданное. Я ощутил некое единение с этим парнем, словно мы с ним стали одним целым. Его мысли проникли мне в голову, и я услышал его голос, который просил меня расслабиться и довериться ему. Я полностью обмяк в его руках, а он только плотнее прижался ко мне и вонзил в меня зубы еще глубже. Но боль уже была не мучительной. Она доставляла мне удовольствие… Чувство это было таким необычным, таким поразительным, я сказал бы даже, оглушающим, что я и не думал о том, чтобы вырваться. Я словно был парализован, но мне это нравилось, потому что удовольствие с каждым моментом все нарастало. Даже моя слабость была приятной. А он продолжал вытягивать из меня кровь.
А потом я перестал вообще что-то испытывать, кроме этого чувства. Меня поглотила слабость, я едва слышно застонал, понимая, что теряю сознание. Нет, не так. Я умирал. Потому что слабость была слишком сильной, она полностью мною завладела.
Я еще почувствовал, как он разжал зубы и слегка отстранился от меня, заглядывая мне в лицо. Любовался моей смертью? А у меня не было сил даже разозлиться на него. Я вообще ничего больше не испытывал, кроме этой всепоглощающей усталости. Незнакомец опустил меня на землю. Не бросил, а осторожно и бережно положил. Кажется, он еще что-то сказал мне, но я его уже не услышал. И почти сразу провалился в небытие.
Глава 2
Трагедия ночью
Даже сейчас я удивляюсь, почему я выжил. Потому что слабость была такой сильной. Хотя может быть и так, что мне только казалось, что я нахожусь при смерти. Во всяком случае, когда я терял сознание, я уже не надеялся, что когда-нибудь снова очнусь и приду в себя. Поэтому очень удивился, когда это произошло.
Первым, что я ощутил, была жажда. Мне очень сильно хотелось пить, и, должно быть, поэтому я проснулся. Я открыл глаза, совершенно не понимая, что со мной произошло и где я нахожусь. Увидел над собой потолок в голубой и сиреневый цветочек. Это не моя комната. У меня потолки не такие.
Я осторожно повернул голову, словно опасаясь, что от этого движения жажда станет еще сильнее. Впрочем, так и произошло. И к тому же жутко закололо в висках. Я зажмурился, но все же успел разглядеть, что в комнате я не один.
- Смотри, он приходит в себя, - раздался тихий и обеспокоенный женский голосок.
К моему ложу приблизились две девушки, и я рискнул повернуть к ним голову, чтобы получше разглядеть. Боль в висках была просто жуткой. Но я все же заметил, что девушки эти мне знакомы. Мягкие, округлые черты лица, пухлые губки, большие глаза и одинаковые вьющиеся мелкими тугими кольцами золотистые волосы. Это были мои очаровательные соседки.
- Да, да, подойди к нему, - сказала одна из них.
Я напряг все свои голосовые связки, но все равно то, что мне удалось исторгнуть из своего горла, можно было лишь с большой натяжкой назвать человеческим голосом.
- Пить, - прохрипел я, и на этот жуткий хрип ушла вся моя сила, которой я в тот момент располагал.
- Воды, Эми. Дай ему воды, - велела старшая сестра, и младшая засуетилась, плеснула в стакан минералки и протянула его мне. Поднять мне удалось только голову и верхнюю часть тела. Но я все равно вцепился в стакан мертвой хваткой и не вернул его обратно, пока не осушил полностью.
- Еще, - теперь мой хрип уже чуть больше походил на нормальный голос.
Эми снова наполнила стакан. Его я тоже выпил залпом и только после этого почувствовал, как жажда начала медленно отступать.
- Мистер Блум, - обратилась ко мне Элизабет, остановившись у изголовья кровати и посмотрев на меня, - скажите, как вы себя чувствуете?
- Уже лучше, - ответил я, почти полностью удовлетворенный своим голосом. Но это было все, на что я оказался способен. Потому что минуту спустя я опять погрузился в небытие.
Когда я в следующий раз проснулся, в комнате было темно. Я больше не испытывал ни жажды, ни боли, но в голове была настоящая каша. Я абсолютно ничего не понимал. Ни того, где и почему я находился, ни тем более того, что со мной случилось. Сестры Мейер… ах да, я же видел их. Они дали мне воды. Это я помнил. Значит, я в их доме. Почему? Здесь я уже терялся.
У меня все еще побаливала голова. Уже не сильно, но я чувствовал шишку. Где это я ее набил? А еще у меня саднило ногу. Это еще откуда? Снова темнота.
Но она постепенно рассеивалась. Я чувствовал, что вот-вот все вспомню. Поэтому я лежал не шевелясь, словно опасаясь, что этим я могу прогнать витающие где-то возле меня воспоминания, догадки.
Я чувствовал, что произошло что-то ужасное. Но никак не мог понять, что. Медленно, очень медленно мой мозг просыпался, и я наконец смог припомнить, что же случилось со мной за все эти дни.
Сначала я вспомнил храм. Вспомнил кровь в освященной чаше и на своих пальцах. Да, кровь… и странный незнакомец в мешковатом плаще. Вспомнил его внезапное исчезновение. Потом был поход в «Черную розу», разговор со скептиком Джеймсом, потом я пошел домой… и тут я вспомнил все, что было далее. И то, как на меня напал мой незнакомец, и то, что он со мной сделал. Ну да, голова моя болит потому, что я ударился о стену, когда он меня к ней толкнул. Но то, что последовало за этим… Я очень отчетливо вспомнил и тот момент, когда он прокусил мою кожу и вену, и то, что я испытывал при этом. По моей коже опять пробежали мурашки. И я ощутил самый настоящий ужас. Вампир… вот кем был этот тип. И я едва не погиб в его руках. Но почему же я и в самом деле не умер? И что, черт возьми, мне делать теперь? После того, как я все вспомнил, каша в моей голове стала еще гуще. И я никак не мог понять, как я очутился здесь. Почему за мной ухаживают сестры Мейер? Как я к ним попал?
Я пошевелился и рука моя коснулась чего-то очень мягкого и шелковистого. Секунду спустя я понял, что это волосы. В тот же миг зажегся свет и я разглядел на моей кровати Эми. Она сидела на скамеечке, но ее голова покоилась на моем одеяле. Это она зажгла свет, когда поняла, что я проснулся.
- О, мистер Блум, как вы? - спросила она, сонно сощурившись.
- Нормально, - ответил я, - хотя голова еще немного побаливает.
- Это ничего. Элизабет говорит, ваша шишка совсем не опасна.
- Элизабет?
- Она врач, разве вы не знали? Нет? - удивилась Эми. - Поэтому мы не стали везти вас в больницу. Элизабет сама вас осмотрела. Вы поранились и потеряли много крови, но ваша рана уже зажила. Она не была опасной, но мы вас все равно перевязали.
- Моя рана? - я не представлял себе, о чем она говорит. Ведь у меня не было никакой раны, за исключением укуса на шее.
- Да, - кивнула Эми, - вы сильно повредили ногу чуть выше колена. Как это вы так умудрились?
- Ногу? - теперь я уже ничего не понимал. Я потихоньку ощупал указанное место под одеялом, и обнаружил на своей ноге повязку. Кроме того, нога в этом месте немного побаливала. Но я все еще не понимал, почему и что случилось именно с ногой.
- Впрочем, это уже неважно. Ваша рана, как я говорила, опасности для жизни не представляет. Мы ее дезинфицировали и забинтовали. Но вы потеряли много крови.
- Д-да, - согласился я, и моя рука против воли поднялась к шее. Я ощупал то место, куда вонзились клыки вампира, но не обнаружил никаких ранок. Хотя кожа показалась мне чересчур, болезненно чувствительной, как бывает сразу после заживления раны.
- Ну, хорошо, мистер Блум, если вам уже лучше, то, может, расскажете, что же с вами произошло? А то когда мы с сестрой нашли вас у самых ворот, мы так испугались… На вас, должно быть, напали? Это были грабители, так? Здесь ночью бывает очень опасно, и все благопорядочные граждане уже спят.
- Да, это были грабители, - ухватился я за спасительную соломинку, - это их рук дело. Но скажи мне, Эми, где и как вы меня нашли? У каких ворот?
- Как же, мистер Блум? Вы и этого не помните? Две ночи назад, включая нынешнюю, мы увидели вас в окно. Было уже поздно, около полуночи. Вы лежали у нас во дворе. Вы успели только открыть ворота, а потом, видимо, потеряли сознание. Но позвольте сказать, - тут девушка стыдливо улыбнулась, даже слегка покраснела, - вы правильно сделали, что пришли к нам. Кто еще смог бы вам помочь, как не моя сестра?
- Так она и вправду врач? - спросил я, стараясь сменить тему. Я не мог понять, откуда на моей ноге взялась рана, как я очутился у ворот сестер Мейер, но и Эми этого тоже не знала. Здесь она мне помочь ничем не могла.
- Да, - девушка расплылась в улыбке. Очевидно, она гордилась достижениями своей сестры, - Элизабет окончила университет и уже два года работает в больнице. Начинала она, конечно, медсестрой, но год назад ее повысили. Теперь у нее даже есть свои собственные пациенты.
- Например, я, - тут мне пришлось вздохнуть.
- Не совсем. Если честно, она только осмотрела вас, перевязала, а потом с вами все время сидела я. Элизабет очень занята.
- Что ж, тогда я очень тебе благодарен.
- Спасибо.
- Нет, это тебе спасибо, - теперь уже я улыбнулся, а Эми только смущенно опустила глаза. Какой хорошенькой она была в этот момент! И как ей шло это смущение!
- Я тоже буду врачом, - сообщила мне она, - сейчас я учусь в том же университете в Лондоне. Через год я его закончу.
- Значит, тебе сейчас двадцать лет? - спросил я.
- Двадцать один, - уточнила она. - Но я вас совсем заболтала. Элизабет сказала, что вам необходим отдых. А тут я со своими разговорами. Простите меня, мистер Блум. И поспите еще немного. Сейчас только четыре утра.
- Называй меня, пожалуйста, Мартином, - поправил я ее, - и сама тоже отправляйся в постель. Ты-то сама отдыхала? Со мной уже все в порядке.
- О, спасибо, - она в последний раз улыбнулась и потушила свет, - я так и сделаю. И приятных вам сновидений… Мартин.
- Да. Тебе того же, - ответил я и тоже послал улыбку, но уже в темноту.
Какие бы жуткие вещи со мной не случились, они почему-то мгновенно улетучились из моей головы. Засыпая, я думал не об острых клыках незнакомца, а о милом и нежном голоске чудной девушки и о ее чистых, ничем не замутненных светло-карих глазах.
А утром, едва я только проснулся, как попал под заботу старшей Мейер. Поняв, что мне уже лучше и я почти пришел в себя, она начала заново осматривать меня, попутно задавая вопросы. Элизабет была такой же приятной и заботливой, как и ее сестра, но при этом показалась мне намного строже и категоричней. Ей не хватало мягкости и нежности младшей сестры. Хотя она, как мне показалось, была более хладнокровной и решительной. В хорошем смысле этого слова. Она была именно такой, какой, на мой взгляд должна быть хорошенькая женщина-врач.
И, конечно, она стала спрашивать, что же со мной приключилось. Я сочинил небольшую историю, основываясь на то, что уже успел наговорить Эми, и Элизабет внимательно меня слушала. Когда же она спросила, как я умудрился поранить ногу, я смешался. Этого я еще не придумал. Что самое худшее - я этого и не знал. Может, порезался, когда падал? Но я отчетливо помнил, как вампир осторожно, почти нежно выпустил меня из рук, и я лежал на полу. Но как же потом оказался у ворот сестер Мейер?
К счастью, Элизабет не стала долго мучить меня расспросами. Когда я рассказал ей то, что мог, она поменяла повязку на моей ноге (да, рана была достаточно глубокой и выглядела жутко), после чего позволила мне сходить в туалет, позавтракать, а потом пообещала, что скоро отпустит меня домой. Только сначала я должен еще немного отдохнуть.
- Ты потерял много крови, поэтому ты будешь еще испытывать слабость, - говорила она, - а я не хочу, чтобы ты свалился в обморок в собственной квартире. Кто тебе тогда поможет? Ты ведь живешь один.
Я вынужден был с ней согласиться. Тогда она принесла мне несколько пакетов сока и заставила меня выпить значительную часть содержимого одного из них.
- Ты потерял много крови, - повторила она, - и тебе надо восстановить силы. Тебе нужно много жидкости. Поэтому пей.
И я пил. Она была права - жажду я все еще ощущал. И сколько бы ни пил сока, никак не мог напиться. Потом я опять заснул. Проспал почти до самого вечера, и проснулся как раз к ужину. Разумеется, сестры опять не пустили меня домой. Они накормили меня, еще раз напоили соком, а потом заставили опять улечься в постель.
Мне их опека, как ни странно, доставляла только удовольствие. Мне нравилось, что они так обо мне заботятся, нравилось, что Эми постоянно хлопочет вокруг меня, и я мог в любой момент с ней поговорить. Мне нравилось от них зависеть. Все-таки они по-настоящему обо мне заботились, а мне, признаюсь честно, их забота даже льстила.
Следующий день они по-прежнему поили меня соками. И я стал потихоньку приходить в норму. Я решил, что эта ночь будет последней, когда я ночую у сестер. Как бы мне ни нравилась их нежная забота, злоупотреблять ею мне не хотелось.
За это время у нас с Эми сложились неплохие взаимоотношения. Она была милой, простой и доверчивой девочкой, такой трогательно добродушной, что казалась мне истинным ангелом. Да что там, Эми уже тогда мне нравилась, еще и поэтому мне не хотелось покидать сестер.
Ну а дальше… дальше произошла катастрофа.
Как я уже говорил, я провел у сестер Мейер еще один день. Теперь мне оставалось переспать у них всего одну ночь - и они обещали отпустить меня домой. Я чувствовал себя уже неплохо, благодаря обилию жидкости, которую в меня вливали сестры, я восстановил свои силы, и слабости, головокружения больше не испытывал. Я почти пришел в себя.
Тем вечером мы долго сидели с Эми на кухне. Было уже поздно, а я все еще не хотел отпускать ее спать. Она рассказывала мне о своем детстве, о том, как прошли ее школьные годы, как она гордилась достижениями своей сестры - да, мы много говорили о ее сестре, словно предвидя то, что случилось немного позже.
Было уже около полуночи, когда мы услышали отчаянный и очень громкий женский крик. Мы без труда узнали голос Элизабет. И оба мгновенно вскочили на ноги. Крик повторился, теперь в нем звучали ужас и мольба. У меня кровь в жилах похолодела.
Крик доносился с улицы. Мы оба бросились к окну. И то, что я там увидел, показалось мне самым чудовищным, что я когда-либо наблюдал.
Я увидел Элизабет, одетую в ночную рубашку и развевающийся за спиной халат, бегущую к дому, в за ней гнался… незнакомец в плаще. И в движениях его не было ничего человеческого. Он напоминал демона, который скачет по земле в ликующем, торжествующем танце.
У бедняжки не было шансов. Она споткнулась, запутавшись в своем халате, и демон подхватил ее. Элизабет снова вскрикнула, но этот крик больше напоминал всхлип, он был приглушенным и совсем отчаявшимся, а в следующую секунду демон прижал ее к себе и склонил голову над ее шеей.
- Нет!!! - закричал я и, сам не свой от ужаса и отчаяния, бросился к двери на улицу. На ходу я повалил два столика и, кажется, разбил графин, но все равно я понимал, что не успею вовремя, как бы я ни старался.
Когда я выбежал на улицу, незнакомец все еще пил кровь Элизабет, плотно прижав к себе девушку. На секунду у меня закружилась голова, когда я вспомнил, как точно так же он прижимал к себе и меня, и моя кровь струилась ему в рот. Я невольно пошатнулся, не в силах отвести взгляда от освещенной лунным светом пары. Я вспомнил то наслаждение, которое испытывал, когда он пил мою кровь. А в моей голове словно проскальзывали моменты его жизни, что-то очень древнее, очень трагичное, но от того еще более неотразимое… никакого зла, только боль и отчаяние… и эта мрачновато-величественная красота. Что-то еще…
Но замешательство длилось всего секунду. Я стряхнул с себя наваждение, и ко мне вернулся ужас. А вместе с ним, как ни странно, и какие-то остатки самообладания.
- Убери от нее свои грязные лапы, ты, сукин сын! закричал я и бросился к ним, но, конечно, не успел.
Демон отстранился от девушки и поднял голову. Капюшона он так и не снял, но его глаза опять блеснули огнем, отчего я вдруг малодушно замер. Или это он меня остановил? Я не знаю. Я видел, что девушка умирает, как ее тело обмякло и она теперь напоминала сломанную куклу, но я не мог ничего сделать. Ее голова безвольно откинулась назад, а волосы блестели в лунном свете, такие же белые, как и ее лицо. Да, она умирала… Этот вампир выпил намного больше крови у нее, чем у меня. А я стоял, смотрел на это и не мог сдвинуться с места.
Медленно, почти грациозно он опустил Элизабет на землю, и она не пошевелилась. Но я на нее не смотрел. Я по-прежнему не мог отвести взгляда от горящих глаз незнакомца. Мне вдруг почудилось, что он хочет подойти ко мне и убить, завершить начатое несколькими ночами раньше, но этого не произошло. Отпустив безвольное тело, он сделал шаг назад, после чего огонь в его глазах потух. Он послал мне улыбку, полудружелюбную, полунасмешливую, и, развернувшись, взмахнул полой плаща и… исчез. Просто взял и исчез, скрылся в неизвестном направлении с невероятно высокой скоростью, такой, что ее почти не уловили мои глаза.
Еще секунду длилось мое оцепенение, после чего я опять рванул с места и упал на колени перед телом Элизабет. Конечно, она была мертва. Кожа - белая, как мел, глаза томно прикрыты, а на шее остались две крошечные ранки, на которых еще виднелись две капельки крови. Увидев это, я почувствовал одновременно и ужас, и отчаяние - Элизабет, эта замечательная девушка-врач, которая с такой добротой принялась за мое лечение, была мертва. О Боже, почему она? Почему этот дьявол не забрал мою жизнь вместо нее?
Я чувствовал себя виноватым. И я испытал еще большее отчаяние, когда услышал позади легкие и быстрые шаги Эми. Она бежала ко мне.
- Что с ней, Мартин? - кричала она. - Что случилось? Она ведь жива, правда? Она жива! Она должна быть жива! Она не может умереть, не может оставить меня, нет!
Последние слова она произнесла, упав на грудь сестры и пытаясь ее растормошить. Но все было бесполезно.
- Эми, Эми, пожалуйста, - пытался я привести ее в себя, - мы уже ничего не можем сделать…
- Нет! - она закрыла руками лицо и зарыдала.
А я и не представлял себе, как мне ее успокоить. Мне самому было очень больно, к тому же я все еще испытывал страх, даже ужас… мне никогда не забыть этих жутких красных глаз.
Я молча обнял Эми и она теперь плакала у меня на плече. Как мне хотелось ей помочь! Но я ничего не мог сделать. Элизабет была мертва, и эта смерть казалась мне такой глупой, такой неправильной! Это меня он должен был убить, почему же его выбор пал на такую милую и добрую девушку?
Во всем был виноват я. Да, конечно. Этот демон преследовал меня, он знал, что я нахожусь в доме сестер, и Элизабет он выбрал только потому, что не смог добраться до меня!
Такая догадка блеснула в моей голове, и я уже ни о чем не мог думать, кроме этого. Из-за меня погибла ни в чем не повинная девушка! И я ничем не мог ей помочь.
Та ночь была поистине ужасной, и мы, конечно же, ни на секунду не сомкнули глаз. Приехала полиция, зафиксировала факт смерти. Возбудили уголовное дело. Хотя причиной смерти указали сильный удар затылком о камень. Меня, как и Эми, опросили, заставили дать показания и только после этого отпустили. Мы не стали рассказывать всего, что произошло, ограничились только рассказом о том, как видели незнакомца, который гнался за Элизабет, и как нас испугал ее крик. Наши слова записали, нас попросили в ближайшее время не покидать Лондон, а потом наконец отпустили. Эми после всего этого была такой подавленной, такой слабой и измученной, что я поспешил взять все заботы о похоронах на себя. Я и организовал поминальную мессу. Эми в это время не проронила ни слова, кроме плача и причитаний, она почти не ела, а я только и делал, что пытался ее утешить. На похоронах бедняжка рыдала так, что ей стало плохо, и я вынужден был вызвать врача. Он осмотрел ее, выписал успокоительное, покачал головой, пожалел девушку, а мне велел не оставлять ее ни на миг, чтобы она «не наделала глупостей».
Следующую неделю я прожил в ее доме. Я не осмеливался оставить ее одну, и постоянно ее поддерживал. Она по-прежнему отказывалась со мной говорить, только молчала или тихо плакала, сидя в комнате покойной сестры.
Я уже и сам почти отчаялся. Мы должны были поговорить, это было очевидно, но я не мог первым сказать ни слова. Наверняка у нее были ко мне вопросы, но вот как я мог рассказать ей правду? Ту правду, которую знал? Она же просто мне не поверит. Но прошла неделя, и она сама пришла ко мне, села на диван, где я обычно спал, и очень серьезно проговорила:
- Мартин, нам нужно поговорить.
Я только недавно проснулся, и теперь лежал, читая газету. Я сразу же отложил ее в сторону и посмотрел на Эми, немного взволнованный тем, что она так убийственно спокойна. Было в ее голосе что-то пугающее.
- Да, конечно, - поспешил я ответить и подвинулся, чтобы она смогла присесть. Она села, несколько минут нерешительно молчала, а потом спросила:
- Мартин, ты ведь знаешь его, не так ли? Вернее, знал, ты ведь с ним больше не общался. Ты знал того демона, который убил мою сестру.
Меня словно током ударило. Я даже вздрогнул. И посмотрел на Эми так, словно впервые ее видел.
- Что? - вырвалось у меня. - Откуда это тебе известно?
- О… значит, я права, - она взяла меня за руку, - права, не так ли? Не было никаких грабителей, я знала это с самого начала. Грабители не кусают в шею.
- Да, но… откуда ты это все знаешь?
Девушка глубоко и тяжело вздохнула, после чего снова заговорила:
- Его называют Проклятым Плащом. О нем знают почти все старожилы Гленнтауна. Он и впрямь стал нашей легендой… нам о нем рассказывала наша мать. Конечно, сейчас в него мало кто верит, я тоже не верила, но когда я это увидела… сначала эти две ранки у тебя на шее, а потом то, что он сделал с Элизабет… - голос Эми дрогнул, но она продолжила, - наша мать в детстве просила нас не выходить на улицу вечером, потому, что там опасно. Только когда мы подросли, она сказала нам, почему. Именно поэтому поздним вечером все гленнтаунцы сидят дома и не выходят на улицу. Он охотится только ночью.
- Но кто он? - спросил я, пораженный услышанным.
- А ты еще не понял? - печально улыбнулась девушка. И проговорила очень тихо, слегка подавшись ко мне, словно опасаясь, что ее могут подслушать. - Он вампир, проклятое существо, он пьет кровь и убивает тех, кто выходит поздно ночью на улицу для того, чтобы выжить самому.
Вероятно, услышь я нечто подобное в другое время, я бы весело расхохотался над таким признанием и такой наивностью, но в тот момент я поверил каждому слову Эми. Слишком живыми были воспоминания о двух неимоверно острых клыках, впивающихся мне в шею и о том, как пылали огнем его глаза. Поэтому ее слова оказались для меня откровением.
- Это ведь он укусил тебя, верно? - еще тише спросила девушка.
- Да, - ответил я, снова притронувшись к своей шее, - я увидел его в храме, он показался мне очень странным, а когда он притронулся к святой воде, она превратилась в кровь. Тогда я стал следить за ним. И когда он выше из церкви, я последовал за ним… а потом он… потом он сделал со мной это. Толкнул меня к стене и впился мне в шею. Но я все еще не понимаю, почему я оказался у ваших ворот.
- Может быть, он не хотел, чтобы ты умирал, поэтому отнес тебя к нам, зная, что Элизабет - отличный врач.
- Зачем ему это? - не понимал я.
- Не знаю. И я не знаю, почему он убил Элизабет, - тут голос ее снова дрогнул, и она опять заплакала.
Мне было невыносимо видеть ее слезы, поэтому я тут же ее обнял.
- Все будет хорошо, Эми, - говорил я, поглаживая блестящие золотистые волосы, - все обязательно будет хорошо. Ты сильная, ты это переживешь.
Банальные, ничего не значащие фразы, да… но что я еще мог ей сказать, если сам испытал сильнейшее потрясение?
Именно тогда, в то мгновение у меня родилась поистине безумная идея: я решил в тот же вечер навестить дом проклятого вампира. Я все еще чувствовал себя виноватым в том, что случилось. Мне казалось, он убил Элизабет потому, что не смог добраться до меня. И если я с ним не поговорю, он может вернуться за Эми.
Эта мысль показалась мне настолько чудовищной, что я сразу же решился. Где только был мой страх и моя осторожность? Но, решившись на такое сумасшествие, я уже не мог повернуть назад.
Я прекрасно понимал, что Эми ни за что не захочет отпустить меня, поэтому решил ничего ей не говорить. Мало того, отправляясь спать, я принес девушке стакан чаю, в котором предварительно растворил снотворную таблетку. Это подействовало безотказно. Эми заснула крепким здоровым сном и я мог не волноваться, что она вдруг проснется и обнаружит, что меня нет.
@темы: ориджиналы, Черный пепел, мое творчество
-
-
24.01.2010 в 15:41